Тибет
Шрифт:
Жители горной страны долгое время не знали колеса. Не используя столь необходимого приспособления в быту, они охотно употребляли его в религиозных целях. Ламаизм не требует от верующих исполнения обрядов. Читать молитвы, предварительно заучив тексты 108 томов Кангиура, надлежит ламам, а простому человеку штудировать священное писание не нужно. Молитву заменяет произнесенная нараспев фраза «Оm mani padme hum» («Будь благословен, рожденный из лотоса»). Более того, эти слова разрешается выговаривать символически, прокручивая латунный барабан, на котором они начертаны. Считается, что при вращении по часовой стрелке мантра срывается с цилиндра и улетает в небо. Молитвенные колеса в Тибете можно встретить повсюду. Покрытые золотом, они украшают входы в
Колесо жизни как украшение входа в храм
Небольшие барабаны имеются в каждом доме (над воротами и очагами, где их вращает горячий воздух). Особо ревностные буддисты не расстаются с ними ни на минуту. Набожные старушки не выпускают блестящие колеса из рук даже тогда, когда занимаются хозяйством. Если потребуется помощь второй руки, тибетка читает молитву вслух, что гораздо труднее, чем крутить цилиндр.
Молитвенное колесо на горном источнике
Ряды латунных барабанов, подвешенных на вертикальной оси, тянутся вдоль стен Джоканга, формируя первый из трех священных кругов. Вторым служит улица Палкхор, огибающая главный храм Лхасы. По преданию, вначале она окружала озеро, в котором водились демоны. Не желая терпеть рядом с собой нечистую силу, горожане засыпали водоем и построили на его месте Джоканг. Позже недалеко от святилища расположилось здание городской управы с входом, украшенным хвостами тигров в качестве символа власти и правосудия. Третий круг образовала 10-километровая улица Лингкор; последнее священное кольцо охватило весь древний город вместе с дворцом Потала. Теперь по всем трем улицам струится непрерывный людской поток. Совершая символическую молитву, люди идут в одну сторону, обходя сидящих посреди дороги нищих, безумцев, монахов с жертвенными кружками и лам, нанятых для чтения сутр. Богомольцы осторожно перешагивают через спящих собак и бродяг, которым городская пыль кажется мягче кошмы. Никто не оглядывается назад под страхом божественной кары, хотя задержаться у лотка либо зайти в лавку не возбраняется никому.
Может показаться странным сам факт мирного соседства буддийской святыни и базара – места не слишком привлекательного и далекого от духовности. Бесконечный поток верующих протекает мимо столь же бесконечного ряда ларьков. Отличить паломника от торговца или простого покупателя почти невозможно, хотя надобности в этом никто не испытывает, поскольку для жителей Тибета не существует такого понятия, как вера. Религия и обыденность для них неразделимы, поэтому представленные здесь товары одинаково важны для обеих (или единой) сторон жизни. Пожалуй, если спросить старика с четками в руках, верит ли он в Будду, тот не поймет суть вопроса. Помимо молитвенных барабанов, благовоний, божественных статуй и культовых рисунков тангка, на гигантском рынке Лхасы продаются ювелирные изделия, посуда, ткани и другие полезные вещи. На священных улицах стоят большие чаны из бронзы. Во время религиозных праздников в них кипятят чай для паломников и многочисленных гостей, прибывающих из ближних и дальних провинций.
В старину на Палкхоре продавалось все, что создавала немудреная экономика Тибета, а производила она в основном предметы быта. Исключением служили отпечатанные с досок монастырские книги, оружие и украшения. Большим спросом пользовались серебряные ожерелья из Шигатзе, яркие, прочные ковры из Гьянтзе, кинжалы в узорчатых ножнах работы оружейников Дэгэ. На рынках Лхасы можно было приобрести главное богатство края – скатанное в большие круги топленое ячье масло. Его запасы в кладовых определяли благосостояние простого тибетца, поэтому в народе жир ценился дороже золота.
Движение по священным кругам означало молитву лишь в случае, если правое плечо паломника было обращено к святыне. Хождение по воображаемой траектории солнца олицетворяло круговорот времени, что, в свою очередь, отражало связь прошлого, настоящего и будущего.
Паломник с вертушкой
Помимо вертушек и кругового шествия, религиозный экстаз выражался простой, но крайне неудобной формой передвижения: воздевая руки над головой, человек сводил их на груди, опускался на колени, падал на землю, приподнимался, продвигаясь до места, где легли кончики пальцев, и вновь падал ниц. Для того чтобы проползти в молитве улицу Лингкор, требовалось около 5 тысяч таких движений. От неминуемых ран кожу спасали шерстяные наколенники и чехлы на руках, отдаленно напоминавшие варежки. Особо фанатичные буддисты не ограничивались кругами Лхасы, приползая в священный город из отдаленных районов Тибета, Непала, Бутана и даже из Монголии. Своей наружностью и характером тибетцы напоминают исконных обитателей американских прерий: резко очерченные лица, прямые черные волосы, горделивая осанка, настороженность, вызванная постоянной готовностью к схватке с врагом. Типично тибетское лицо похоже на рельеф из слоновой кости; пронизывающий взгляд маленьких глаз дополняется волевыми складками у рта и подбородка.
Национальная одежда тибетцев называется «чуба», но, в отличие от привычной шубы, шьется из различных материалов – овчины, сукна, шелка или домотканого полотна. Раньше представители степных районов предпочитали мотыге оружие, а добротной одежде – украшения; золотые либо медные перстни, серьги, браслеты носили и женщины, и мужчины. Просторный, теплый халат бедняка имел единый размер, поэтому годился для человека любого возраста и комплекции. Перехваченный в поясе ремешком, он едва достигал колен, исполняя роль одежды и сумки. В карман, образованный напуском над талией, можно было складывать необходимые в течение дня вещи, например деньги, огниво, персональную миску, четки, кинжал.
Крестьянин из Северо-Восточного Тибета
Благодаря особенностям местного климата у жителей Тибета выработалась привычка носить чубу со спущенными рукавами. Как только пригревало солнце, работающий мужчина освобождал от одежды одну руку; к полудню становилось еще жарче, и на поясе повисал второй пустой рукав. Стоило только подуть ветру или набежать тучам, рукава возвращались в исходное положение. Таким образом, весь гардероб горца в буквальном смысле находился под руками. Собираясь на рынок, скотоводы надевали вместо обычных шапок связки лисьих шкур. Обладатель такого убора легко рассчитывался за покупки, ведь вместо денег он мог предложить торговцу мех.
Тангутские шляпы из кошмы
Тибетские женщины до сих пор хранят верность старинным платьям с вышивкой красного, зеленого и желтого цветов. Постоянным атрибутом как будничной, так и выходной одежды остается передник с яркими горизонтальными полосами. До недавнего времени украшения в левом ухе служили символом положения в обществе. Супруги высших чиновников носили серьги длиной до 15 см. Замужние женщины покрывали голову деревянными формами, пропуская через них волосы на собственный вкус. Покрытый лаком, тонкой резьбой, инкрустированный драгоценными камнями, такой убор весил несколько килограммов и представлял собой настоящее произведение искусства.
Мужчины заплетали волосы в косу, которой в идеале требовалось быть длинной, толстой, прямой, хорошо умащенной. После укладки мужские, как и женские прически тщательно промасливались и твердели, становясь похожими на задубевшую шкуру яка. В особых случаях женщины сплетали из своих волос 108 тонких косичек, своеобразно воплощая священное число. Каждую косу полагалось украсить серебряной монеткой, а за неимением денег – блестящей раковиной. Сложная прическа полностью закрывала спину и выглядела как кольчуга, выделяя хозяйку не только эффектным видом, но и звуком: монеты звенели при ходьбе, как колокольчики.