Тигр в дыму
Шрифт:
— А, да ну ее вообще, — раздраженно махнул рукой Кэмпион. — А Люк где?
— Скачет по крышам или уже лезет в водосточную трубу, — Оутс мало-помалу возвращался в свое обычное состояние угрюмой ворчливости. — Рычит, как овчарка, и норовит все делать сам. А заметьте, Кэмпион, разозлился парень. Его задело за живое. Как говорят в деревне, где я родился, разобрало его. А по-моему, это хорошо — вот так узнать нутро человека. И все-таки боязно за него. Не хотелось бы, чтобы он, так сказать, ввязался в драку безоружным. Нам, старшим сыщикам, подобает солидность.
Замечание, не отличающееся не то чтобы солидностью, но и мало-мальской сдержанностью, хотя и
— Упустили! — объявил он, и во взмахе длинных рук прослеживалось импрессионистское изображение полета. — Мы возьмем его в ближайшие час-два. Если только мы и дальше не будем такими же хромыми, слепыми, полоумными и тугоухими, не считая врожденного кретинизма. Живьем возьмем, если только не наступим на него ненароком! Двадцать пять человек! Двадцать пять спецов разного профиля, включая пятерых шоферов и шестерых старших чинов, — и что же? Этот тип пре-спокойненько вылезает из окна ванной — единственной комнаты во всем доме, где у порога не торчит полисмен, и скрывается в тумане! Прыгает вслепую, ночь мутнее столовского кофе, и что же — неужто разбивается насмерть об острые прутья ограды? Что, разбивается, черт его дери?
Сообщение, собственно, адресовалось Оутсу, но внешне Люк обращался к Аманде, с которой не был в достаточной мере знаком. Наконец он снизошел и до нее:
— Рад, что вы в порядке, — произнес он с улыбочкой. — Но вот Кэмпион здорово упал в моих глазах. Я-то считал его эдаким джентльменом до мозга костей! А завелся, как мальчишка! «Спасите ее! Спасите ее!» Ни тебе респектабельности, ни хладнокровия! Хуже и я бы не смог держаться! — он резко рассмеялся, увидев изумленное выражение ее лица и истолковав его как смущение. — Не беспокойтесь. Вы тут ни при чем. Мы все равно бы его упустили. Мы бы его упустили, даже будь нас столько, что хоть води хороводы вокруг этого дома, и даже имей мы разрешение стрелять в упор. Мы его упустили, потому что недооценили его. Мы просто мыслим на порядок хуже!
Оутс посмотрел на него многозначительно:
— Просто он поглядел на твоих людей, сообразил к чему ты ведешь, и решил рискнуть, попробовать все-таки успеть осуществить свой план до того, как вы сюда доберетесь, и присмотрел себе именно это окно, рассчитывая, что вы его не будете охранять именно потому, что бегство через него невозможно!
— Да, — отвечал Люк, — все точно.
— Его хоть кто-нибудь видел?
— Двое полицейских увидели тень и пошли следом — горе-охотнички! — а он возьми да и растай! А теперь нас тут полным-полно, да толку-то — все равно что ловить блоху в перине!
Оутс кивнул:
— Да, выдержки ему не занимать. Да и сноровки.
— А также пружин в пятках и костей из резины, — проворчал Люк. — Я бы оттуда не рискнул прыгать и в ясный день. Леди, надо полагать, тоже не имела счастья его видеть?
— Я? — Аманда с сожалением покачала головой. — Нет, только тень в зеркале. Он был тут, понимаете, а я там, на краю площадки.
Она заметила, что ее слова вызвали всеобщее внимание, и смутилась:
— Боюсь, я толком не сумею его описать, было очень темно. Я видела только его спину в каком-то пальто из грубой ткани, песочного цвета, кажется.
— Песочного? — в один голос переспросили все трое.
— По-моему,
— А не темно-синий плащ?
— Нет. Это было что-то светлое.
— А шляпа? Она задумалась.
— Я не помню, чтобы были поля, — проговорила она. — Но и волос я тоже не помню. Было впечатление совершенно круглой головы. А что меня в самом деле поразило и почему теперь смогу этого человека узнать, — так это необыкновенное энергетическое поле, да, именно так. Он какой-то рьяный, вроде вас, инспектор!
— Это Хейвок! — воскликнул Оутс, в высшей степени удовлетворенный. — В качестве свидетельского показания, разумеется, это не годится, Аманда, но меня вполне устраивает. Не поймите нас превратно, Люк, мальчик мой, но я понимаю, что она имеет в виду. У него необычайная звериная мощь. И силища!
Люк пожал плечами.
— Насчет силищи ничего не знаю, — произнес он с горечью. — Лучше скажите, где мне его искать. Не то чтобы я уж совсем не знал, куда бросаться. Его отпечатков полным-полно в конторе, наверняка они есть и тут. Следов он не скрывает, как затравленный зверь. Мы просто обязаны его взять до рассвета. А тем временем уже четыре человека погибли, из тех кому жить бы да жить, один — известный ученый, а другой — парень, лучше которого никого на свете не было. Когда закончим тут, пойду навещу старушку-маму Коулмена, он был у нее один, и она все надеялась, что он станет таким, как я, помоги ей Господи. Четыре убийства в моей епархии, а этот субчик выпрыгивает себе преспо-койненько из нашего оцепления.
Он просунул длинный указательный палец правой руки в кольцо из пальцев левой, и проворно сжал правый кулак. Иллюстрация получилась выразительная, но померкла перед неожиданным криком Аманды, застывшей с расширенными от ужаса глазами.
— Этот человек убил четверых сегодня вечером? Что же вы нам не сказали! Нас с Мэг тоже могли убить!
Ее реакция явилась столь точным повторением того, что прежде пережили они, что нагнетавшееся эмоциональное напряжение наконец лопнуло. Мистер Кэмпион рассмеялся, за ним и Оутс. Аманда все еще была исполнена гнева, ее пылающие щеки не уступали в цвете огненным волосам.
— Неужели нельзя было нас предупредить! — воскликнула она, но тут же поняла всю нелепость своего требования, и овладела собой. — Действительно ужасно, — продолжала она с деланным спокойствием. — Он что — маньяк?
— Когда бы знать! — Люк потихоньку свирепел. — Ни один психиатр на расстоянии его освидетельствовать не сможет. Содержимым его чердака займутся только после того, как я его изловлю!
— А вы думаете, его скоро поймают? — произнесла Аманда бесцветным голосом. Ее трясло, она то и дело озиралась на тени за спиной.
— Люк его скоро поймает, — Оутс повернулся в своем кресте. Свет свечей озарял его коротко стриженный затылок, он выглядел добродушным стареньким дедушкой, но в его голосе звучала проникновенная твердость. — Зверь в ловушке, — продолжал он. — Его ничто не спасет. Он получил фору, но теперь, когда весь механизм запущен, его шансы будут падать с каждым часом. Как раз сейчас изучается его дело. А это значит, что любая живая душа, о которой известно, что она когда-либо каким-либо образом была с ним связана, будет найдена, допрошена, и за ней установят наблюдение. К примеру, мы знаем, что в тюрьме его посещали. С тех пор эта дама, хозяйка меблированных комнат в Бетнал-Грин, ничего о нем не слышала. Возможно, и не услышит. Такой возможности у нее просто может не быть. Все ее контакты тоже будут проверены. Оттуда ему ждать помощи нечего.