Тигран Великий
Шрифт:
Долгими зимними вечерами, при свете лампады Мафусаил с увлечением рассказывал мне историю давно минувших лет: про подвиги Александра Завоевателя, про великую Элладу и про Богов Олимпа.
Всё греческое пришло в Иерусалим вместе с Великим Завоевателем. Иерусалим и прочие города Иудеи покорно открыли перед ним врата и потому не подверглись разрушениям. Надо отдать должное Завоевателю: он наравне с прочими царями сделал щедрые жертвоприношения Главному иерусалимскому храму.
Воины Алексадра Великого принесли в Иудею своё письмо, литературу, астрономию и, конечно же, совершенное искусство врачевания. Единственное, что не смогло прижиться, так это
Обо всём этом мне рассказывал Мафусаил и я, будучи от природы смышлёным малым, хорошо всё усваивал. Именно Мафусаил дал мне отличное образование, благодаря которому я смог добиться всего, чем горжусь поныне, и я благодарен ему за это.
Прошло шесть лет, и я из шустрого деревенского подростка превратился в грамотного, хорошо обученного юношу, познавшего азы медицины, владеющего в совершенстве языком Эллады и несколько хуже – латынью. К тому времени скончалась сварливая жена хозяина, и я стал для пожилого лекаря единственной опорой.
Мафусаил жил в богатом районе, где обитали зажиточные семьи. Он сдержал слово, данное некогда моей матери. За всё время пребывания в Иерусалиме никто так и не догадался о моём происхождении, хотя не исключено, что я частенько встречался с роднёй по материнской линии. Правильность этого решения была очевидна, ибо имя матери здесь навсегда было предано забвению.
Я уже упомянул, что Маккавеи запрещали всё греческое. Преследовалась не только вера в Богов Олимпа, но и стремление к атлетизму. Молодёжи возбранялись всякого рода состязания, особенно те, во время которых обнажалось тело.
Единственное что нам не запрещалось – это стрельба из лука. По вечерам мы со сверстниками устанавливали на широкой стене одного из домов деревянную мишень и начинали стрелять с расстояния двадцати шагов. Постепенно это расстояние увеличивалось, и победителем признавался тот, кто смог попасть в мишень с самой дальней дистанции.
Лучше всех стрелял Шимон – сын зажиточного торговца ш"eлковым сукном. На зависть всем, он был обладателем великолепного гастрофета, о котором мы могли только мечтать. Наших средств едва хватало, чтобы соорудить подобие лука.
У Шимона была кареглазая, светловолосая сестра по имени Лия с аппетитными ямочками на щёчках. Одного её взгляда было достаточно, чтобы сделать из меня меткого стрелка, и потом во мне говорила кровь предков-итурейцев, считавшихся прирождёнными лучниками.
Лия была самой младшей в семье. Ежедневно в один и тот же час она выходила из дома и относила еду отцу в торговую лавку: это был единственный повод для наших встреч. Я с нетерпением ждал сего часа, после чего мы, счастливые, шагали рядом. Мне уже исполнилось восемнадцать, Лии – едва пятнадцать, а любовь в этом возрасте бывает самой
Родители Лии, с тревогой наблюдали за нами, однако категорического протеста не выражали, вероятно, потому что я был учеником самого именитого лекаря в Иерусалиме.
Мафусаил, прознав о моём неравнодушии к девушке из семьи купца-иудея, принялся давать наставления из своего богатого жизненного опыта:
– Запомни Соломон: мужчина не должен выставлять напоказ свою страсть к противоположному полу. Хладнокровие с оттенком пренебрежения – вот залог его успеха. Женщины, если, конечно, они не продажные, ненавидят, когда чувствуют себя мишенями мужской похоти. Наоборот, показное равнодушие вперемешку с изысканной галантностью заинтриговывает вожделенную особу, вызывает в её душе внутренний протест, заставляя самой проявлять инициативу, – и очень скоро она становится жертвой собственного любопытства.
Подобные оригинальные рассуждения были для меня полной неожиданностью. Мафусаил, который всю жизнь провёл рядом с невзрачной безынтересной женщиной, теперь разглагольствовал как бывалый женский угодник и сердцеед. Однако в последующей жизни мне раз приходилось убеждаться в правоте учителя.
И вот настал тот роковой день, который я не забуду никогда. День, который в корне изменил всю мою жизнь. Такие "поворотые события" случаются с каждым из нас, но беда в том, что мы об их приближении даже не догадываемся. И хотя по здравом размышлении становится ясно, что судьбу свою сковали мы сами, всё же большинство предпочитает это отрицать и возлагать ответственность на проказницу-Фортуну.
После полудня вернулся хозяин с большой корзиной свежесобранных персиковых листьев.
Иерусалим утопал среди фруктовых деревьев, а к концу лета персиковые плоды наливались ароматным нектаром, краснели и румянились. Ветки постепенно прогибались под тяжестью плодов, наклоняясь всё ниже к земле, и потому бережные садоводы в это время года ставили под деревья подпорки. После сбора плодов листья у персика достигали максимальных размеров и приобретали тёмно-зелёный окрас. Именно такую сочную листву принёс мой хозяин в тот день.
– А ну, Соломон бросай всё и принимайся за дело, – запыхавшись, сказал он, – Надо эти листья выпарить и срочно приготовить отвар.
Я хорошо представлял, что это такое. Персиковые листья, выпариваясь, образуют жидкость с запахом горького миндаля – а это яд, способный погубить даже человека.
– Кого это ты хочешь отравить? – спросил я хозяина.
– Крыс, – невозмутимо ответил он, – не позднее чем через два часа придёт заказчик, обещавший хорошо заплатить, если мы уложимся в срок. Так что немедленно приступай, а мне надо проведать больного возле Дровяного базара.
Сказав это, Мафусаил удалился пускать очередную порцию крови, а я приступил к работе.
Тщательно отмыв листья, я начал их выпаривать на медленном огне, и вот уже в посуду закапала жидкость с характерным запахом, который я ни с чем бы ни спутал.
Для лекарств у нас была особая полка. Хозяин требовал, чтобы снадобья содержались в строгом порядке. Для этого он у гончара заказывал небольшие глиняные сосуды особой, уникальной формы и помечал их в зависимости от содержимого. Например, лекарства от лихорадки содержались в зелёном сосуде, а ядовитые средства метились дорогущей пурпурной краской, которую получали из тирского моллюска, обитаемого в морских глубинах. После окончания работы я залил полученную жидкость в ёмкость именно с пурпурной меткой.