«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра
Шрифт:
Словно Змеи Горынычи, они бросились на солдат и… Немцы просто исчезли в огненном клубке, вместе со своими танками. А когда грохот утих, Петренко потрясенно повернулся к Зайчикову:
— И шо це таке було?
— «Катюши», — ответил рядовой. — Я видел один раз, как они залп дают.
— А шо это?
— Это? Это… — но тут Зайчикова прервали.
Прямо через них мелькнула одна тень, потом вторая.
— НАШИ! НАШИ!!! УРА!!!! — закричал Петренко и вскочил, махая шапкой, а мимо него неслись кавалеристы, а с левого и правого флангов позицию
— Ураааа!!!! — тонким голосом закричал и Зайчиков, но шапку не снял, — узелок под подбородком смерзся насмерть.
— Ну вот, теперь и на запад можно, — закряхтел старшина и начал выползать из траншеи.
Потом, выбравшись на бруствер, вытащил за руку неуклюжего доцента.
— А на переформирование когда? — спросил рядовой.
— Да погоди, дай на фрицев дохлых посмотреть! Покумекать — что к чему, опять же о потерях доложить… Идем уже, Зайчиков! Ну что ты, растыка? Шевелись!
И они ушли на запад.
А на западе их встретил очень незнакомый, но свой танк. Пошто свой? Дык звезду сквозь известь видно.
— Зачем, зачем известь… А шоб фрицы не видели. А свои не пужались. Зайчиков, та я знаю, что это за танк? Вон звезда — значит наш. Модель кака новая, поди шо?
— Лисицын!
— А?
— Сдай-ка назад…
Лисицын послушно двинул рычагами. Мощный «ИС-3» [36] продернулся на пару метров назад.
36
ИС-3 (Объект 703)— советский тяжёлый танк периода Великой Отечественной войны, запущенный в серийное производство в последние её дни и не успевший принять в ней участие. Поэтому эту боевую машину чаще считают одним из первых послевоенных советских танков. Аббревиатура ИСозначает «Иосиф Сталин» — официальное название серий советских тяжёлых танков выпуска 1943–1953 гг. Индекс 3 соответствует третьей серийной модели танка этого семейства. Из-за характерной формы верхней лобовой части корпуса получил прозвище «Щука».
— Глуши мотор!
— Есть!
Измайлов высунулся из танка, тяжело — даже для него — открыв крышку люка.
— Эй! Бойцы! Вы кто такие?
— Старшина Петренко, — мрачно представился большой и усатый.
— Зайчиков. Рядовой Зайчиков, — шмыгнул носом очкастый.
— А я Лисицын. Майор Лисицын, — хохотнул офицер неизвестно чему. Бойцам неизвестно. А майор про Джеймса Бонда смотрел, да… — Ну что, старшина? Ура, мы ломим, гнутся немцы?
— Ну… А как же?
— А чего отстали от наступающих?
Старшина пожал плечами:
— Да вышло как-то…
Тут рядовой Зайчиков зачем-то поднял руку:
— Да мы в обороне сидели. А тут наступление. Вот мы и пошли.
Странное чувство вызывали эти два человека у Измайлова. Надо же… Вот же обычные электронные, как их… Аватары, да? А ведут себя, как люди. Вон, у Зайчикова даже сопля замерзла. Он шмыгает. А на старшего по званию смотрит как… Уверенно. Как человек смотрит.
— Понятно, понятно, — кивнул майор. Потом вдруг нырнул в люк, вытащил оттуда вещмешок и бросил двум мужикам в грязных шинелях.
— Держите. И спасибо вам от всего советского народа.
И отдал честь.
Мужики не пошевелились, с любопытством разглядывая танкиста.
— Берите, берите. У меня еще есть. Там колбаса, тушенка, водка…
Измайлов собрался было нырнуть обратно в танк, но тут его остановил усатый:
— Товарищ майор, а что это за модель такая новая? Я ни разу таких танков не видел!
Лисицын ласково хлопнул ладонью по броне. Надо же. Как все реалистично… Холодная, обмерзлая…
— Это, товарищи, новый танк «Иосиф Сталин». Версия три-ноль, — добавил танкист загадочные слова и все же исчез в башне. После чего танк взревел мотором и, обдав Петренко и Зайчикова вонючим выхлопом, помчался куда-то на запад.
Старшина и рядовой долго смотрели вслед гигантской машине. А потом уселись прямо на снег. Исследовать — что там в вещмешке. Майор не обманул. Колбаса, тушенка, водка. И хлеб. МЯГКИЙ!
— Да… В танке оно, наверное, теплее, вот оно и не смерзло… — сказал старшина Петренко и аппетитно — с хрустом — откусил колбасу.
— А ты чего не жрешь? — рявкнул он на доцента Зайчикова.
— Да мне как-то неловко, война же идет…
— Война войной… Нут-ко? Садися. Это приказ.
Петренко поставил банку тушенки на мертвую спину убитого немца и в три взмаха вскрыл ее ножом.
— Странные они какие-то, — вздохнул Зайчиков, стараясь удобнее устроиться на немецкой каске. Очень уж она родной геморрой холодила.
— Обычные, — буркнул Петренко. — Да ты жри, жри давай! Еда лишней не бывает!
Ну, Зайчиков и стал жрать. Петренко прав… Жрать — надо.
Минут через пять и старшина, и рядовой забыли о стальной гигантской громадине «Иосиф Сталин», пронесшейся мимо них в декабре сорок первого года. И о майоре Измайлове они тоже забыли. Каждого майора помнить — мозгов не хватит. А мозга, она штука полезная.
Что-то смутное напомнит о том дне начальнику звуковой разведки дивизии подполковнику Зайчикову весной сорок пятого, в Берлине, когда он будет проезжать в своем «Виллисе» мимо сгоревшего «ИСа» к рейхстагу. Что напомнит? Кому напомнит? О чем вы?
А старшина Петренко и вспоминать полениться. Некогда ему, старшине. Ему фрицевских баб кормить надоть и детей их бисовых… «Шоб вам подавиться моим супом! Кому добавки, фрицюхи клятые?..»
— И че это было, товарищ майор? — раздался в танкошлеме голос Лисицына.
— Наши это были, — отрезал Измайлов.
Прохоров хохотнул:
— Так нас же тестируют? Смысл какой? И где мешок со жрачкой лежал?
— А ну стой! Стоять! Лисицын! Я сказал — стоять! Все на выход!