Тихая гавань
Шрифт:
— Я не уйду, пока вы меня не выслушаете!
Лоренс поднял взгляд на миссис Райан.
— Если не ошибаюсь, это та самая мисс Селлерс?
— Мэй Селлерс, — сказала девушка, не отрывая от его лица слегка раскосых ореховых глаз. — Пожалуйста, мистер Хейз, уделите мне пять минут! Это все, о чем я прошу. В противном случае я отсюда не уйду.
— Вызовите охрану миссис Райан, — бесстрастно распорядился Лоренс.
Секретарша сглотнула и направилась в приемную.
— Вы можете встать, — сказал он затем девушке. — Я все равно вас не слушаю. Если
Она убрала руки с его туфель, но тут же обхватила колени.
— Почему вы не хотите меня выслушать?
— До чего же вы назойливы! Отстаньте от меня, слышите? Вы просто смешны — это ведь не телевизионная мыльная опера. Это реальная жизнь, и у вас могут быть серьезные неприятности. Я могу упрятать вас в тюрьму за насильственное вторжение и нападение с применением физической силы!
— У меня известия от вашей матери! — воскликнула она, не обращая внимания на угрозы.
— Моя мать умерла!
Лоренс уже слышал поспешные шаги охранников в коридоре, ведущем от лифта. Слава Богу, они скоро положат конец безобразной сцене!
— Нет, это не так, она жива. — Девушка нахмурившись покачала головой. — Вы ведь и сами не верите тому, что говорите, правда?
Она подняла к нему обрамленное рыжеватыми локонами сердцевидное личико, казавшееся раздражающе детским с этими широко распахнутыми сияющими глазами, маленьким носом и большим красиво очерченным ртом. Ее нельзя было назвать красивой, но она обладала какой-то странной притягательностью. Конечно, это не его тип — Лоренс предпочитал элегантную холодноватую женскую красоту, — но нетрудно было представить, что юноши ее возраста находят девушку восхитительной.
— Моя мать умерла, — повторил он с каменным выражением лица.
— Так сказал ваш отец? И все это время вы верили, что она… О, это ужасно!
На ее глаза навернулись слезы, и одна из них уже поползла вниз по щеке. Лоренс с недоверием наблюдал за ней.
— Прекратите! — выпалил он. — Вам-то что оплакивать?
— Подумать только… Как мог ваш отец так вам лгать? Сказать десятилетнему мальчику, что его мать умерла! Это, должно быть, разбило вам сердце.
Так оно и было. Он до сих пор помнил охватившее его оцепенение, мучительную боль, ощущение того, что его предали, бросили. Разумеется, отец не говорил, что мать умерла. Он никогда не опускался до лжи, поэтому выложил ему горькую голую правду.
— Твоя мать уехала с другим мужчиной и оставила нас обоих. Ты больше никогда не увидишь ее.
Лоренса отправили к своей сестре, у которой был коттедж неподалеку от Сиэтла. И дни за днями он проводил на пляже, глядя на тяжелые серые воды, слушая меланхолические крики чаек и неторопливое печальное шуршание песка под набегающими и отступающими волнами. Когда бы потом он ни услышал эти звуки, они моментально отзывались в нем глухой болью — глупый, сентиментальный отголосок почти забытой обиды!
— Но ваша мать
— Для меня она умерла, — резко ответил Лоренс.
Слишком поздно мать вспомнила о нем. Он прожил без нее четверть века, и теперь не нуждался в ней.
В комнату ворвались трое охранников — громадные мужики в черной униформе, готовые сразиться с любым, кто бы ни предстал перед ними.
— Уберите ее отсюда! — приказал Лоренс.
Девушка повернула к ним свое маленькое личико. Они с недоумением уставились на заплаканные глаза и дрожащие губы, переминаясь с ноги на ногу и выглядя неимоверно глупо. Один из них неловко проговорил:
— Лучше бы вам уйти, мисс.
Другой протянул ей руку.
— Пойдемте, мисс, позвольте, я вам помогу.
— Нет, я не сделаю ни шагу! — упрямо проговорила девушка и замотала головой так энергично, что локоны разлетелись во все стороны.
— Да не стойте же вы, как истуканы, поднимите ее! — взорвался Лоренс и нагнулся, пытаясь ослабить ее хватку на своих коленях.
Руки Мэй Селлерс оказались совсем крошечными. Маленькие мягкие пальцы оплели его руки, словно лоза, и он вдруг почувствовал странное стеснение в груди. Сжав их, он поднялся, увлекая ее за собой. Она не сопротивлялась. Ее голова оказалась ниже уровня его плеч.
Была ли она взрослой или это ребенок, притворяющийся женщиной? — гадал он, рассматривая ее вблизи и более пристально. В ней не больше пяти футов и трех дюймов, но нет — это не ребенок, просто миниатюрная девушка двадцати с небольшим лет в заношенных голубых джинсах и вытянувшемся хлопчатобумажном свитере. Однако в ней не было ничего мальчишеского. Она казалась на удивление женственной, хотя ему и было непонятно почему.
— Ваша мать жива, мистер Хейз, — мягко сказала Мэй Селлерс. — Она стара, больна и одинока. И очень нуждается в вас.
— Хотите сказать, нуждается в деньгах, — цинично изогнув губы, произнес он.
Время от времени Лоренс задавался вопросом: не разыщет ли однажды его мать и не попросит ли денег. Он не знал, даст ли ей хоть что-нибудь, случись такое. Соглашение о разводе предусматривало выплату ей значительной суммы, уверял его отец, на большее она претендовать не может. Но, по словам того же отца, мать всегда была экстравагантной и, рано или поздно растратив все деньги, могла попросить еще.
Мэй Селлерс вздохнула.
— Да, она небогата. Все, что у нее есть, — это пенсия, и после оплаты счетов у нее почти ничего не остается. Но я забочусь о том, чтобы она питалась три раза в день, и…
— Вы заботитесь о том, чтобы она питалась три раза в день? — резко прервал ее Лоренс.
— Она живет у меня.
Господи, неужели девушка — ее дочь? Мысль, пришедшая в голову, ему совсем не понравилась. Неужели это его единоутробная сестра, дочь того человека, с которым сбежала его мать двадцать пять лет назад? Он еще внимательнее всмотрелся в ее лицо, ища какого-нибудь сходства, но решительно ничего не обнаружил. Девушка не была похожа на его мать.