Тихий дом
Шрифт:
Ни раз и ни два, тысячи раз читаю и перечитываю эти слова. Так голодный набрасывается на хлеб, так жаждущий прилипает к сосуду с чистой прохладной водой. Глазами святого Силуана Афонского наслаждаюсь созерцанием Господа, а слезы льются из глаз, а любовь к кроткому Иисусу наполняет сердце и освещает мой тернистый земной путь. Так открываю для себя таинственную цепочку: вера в Бога - доверие Богу - доверие Святым - созерцание глазами Святых непостижимого для меня, обычного грешника, Бога Любви во свете неприступном. Тайна из тайн - та самая, что на поверхности,
Возвращение
– Щелкоперов и бумагомарателей принимают еще в этом благочестивом доме?
– Сам не знаю. Я только вошел. А ты откуда узнал о моем приезде?
– Знак мне был!..
– Алексей покрутил пальцем в воздухе, пытаясь нагнать туману.
– А если честно, то просто случайно. ...Хотя, вряд ли стоит доверять этой безрассудной идее, ведь ничего случайного в нашей жизни не бывает. А давай считать, будто ангел меня сюда за руку привел.
– Давай. Только сперва позволь облобызать твое сверкающее табло.
– Ну что ж, лобызая лобыжу.
– Он распахнул объятия.
– Тогда пароль: "Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася".
– Тогда отзыв: "Истина от земли возсия, и правда с Небесе приниче". (Пс.84:10,11)
Мы обнялись и вошли в мою каморку.
– Слушай, Андрей, у меня без тебя вся работа над книгой встала. Ты вот что, давай свои дневники в любом виде. Я разберусь. Очень надо, понимаешь!
Я включил ноутбук, перекачал на жесткий диск аудио-файлы с диктофона, затем перебросил на флешку Алексея. Извлек из сумки блокнот и вместе с флешкой протянул писателю.
– Надеюсь, разберешься. У меня там каждый файл и страничка помечена датой записи.
– Что один благочестивый муж напортачил, то другой, не менее благочестивый, поймет и оценит.
– Честно сказать, расстаюсь с некоторой неохотой. Мне так понравилось вести дневник! По ходу дела понимаешь, насколько наша жизнь упорядочена и... направляется Промыслом. Когда суетишься, прыгаешь-бегаешь, работаешь, кажется, что неминуемо погружаешься в хаос. А когда описываешь каждый шаг, поневоле начинаешь анализировать и понимать - раз ты вручил свою судьбинушку Господу, то именно Он тебя по жизни ведет! Да так мудро и по-отечески бережно, как тебе самому никогда не суметь. Знаешь, с тех пор как я вернулся в храм, ни одной случайной встречи, ни одной минуты прожитой зря - всё в дело, всякое лыко в строку. Я даже немного тебе позавидовал: очень у тебя хорошая работа.
– Еще бы за нее хоть кто-нибудь платил. А то ведь только успевай кошелек открывать. А зарабатывать на разные творческие расходы приходится "на стороне далече".
– А ты как хотел! И Богу служить и богатым быть - так не бывает. Наоборот, если ты гоним, нищ и убог - это как раз и доказывает, что угоден Господу и "правильной дорогой идешь, товарищ!"
– Умом-то я это понимаю, а только чувство, что тебя постоянно обманывают, обворовывают - не очень приятное. Да и семье как объяснить?
– А что у тебя в семье? Мне казалось, что у тебя и жена, и дети - очень правильные люди.
– Да так оно и есть, только этот "сосуд немощи" иной раз такое вытворяет, хоть стой, хоть падай.
– Кстати, насчет семьи и всего такого!
– неожиданно прогрохотал хриплый бас.
Мы с Алексеем вздрогнули. В проеме двери стоял Назарыч и словно ожидал, когда можно будет вставить веское слово.
– Твоя дочка приехала, так я её поселил в комнату Марины. Здрасьте.
– А Марина куда делась? Здрась и ты.
– Как куда?
– Пожал он плечами.
– Они с Никиткой поженились и съехали в загородный дом.
– Ничего себе, однако, у вас тут новости! Так, где же дитя мое непутёвое?
– А ты и этого не знаешь? Маша уехала в монастырь. Ей какой-то Костя из Австралии посоветовал.
– Ну, это хорошая новость - святую обитель посетить всегда полезно. Особенно после путешествий по мрачным стезям мира сего. А что наш с тобой общий знакомый Василий Иванович?
– Ну ты даешь, Андрюш, ты и этого не знаешь?
– Ничего удивительного, я там, на юге, полностью от всего отключился, даже телефон забросил.
– Понимаю. Да старик такую деятельность развернул - закачаешься! Он отбил твою деревенскую фирму, вернул твой дом и расселил туда жильцов, которые занимали помещения, где раньше церковь была. А храм-то он почти уже закончил восстанавливать. Ты разве не видел колокольню с куполом, что в углу дома?
– Нет, я все больше под ноги себе смотрю. Вот значит как! Что же, молодцы!
– Когда Шефу что нужно, он горы свернет. Тот еще богатырь! Не смотри, что старый пень... Слушай, Андрей, а правду говорят, что он тебя в тюрьму посадил?
– Да, посидел на нарах малость, было дело. Только если он храм начал строить, то у меня никаких претензий к нему. Ради такого дела я и подольше мог бы... как там у вас говорят - почалиться. Как положено в Церкви, в основание каждого богоугодного дела должна пролиться кровь мучеников.
– Лучше не надо, - проворчал Назарыч.
– Хватит крови, хватит тюрем! Не для того твоя бабушка всю жизнь страдала, чтобы и ты горюшка хлебнул. Не для того красные тысячи душ отцов и дедов загубили, чтобы и детям нашим досталось. Хватит! Давайте жить дружно, ребята!
– А старик правильные слова говорит!
– подал голос Алексей.
– Я ведь пришел пригласить тебя, Андрей, в гости. Там у меня дома ситуация, знаешь ли... Без жидкого не разобраться. Я хотел тебя на помощь позвать. Так может мы и Назарыча пригласим? По всему видно, человек он строгий, но справедливый.
– Назарыч, пойдешь с нами?
– спросил я, заранее зная ответ.
– А как же!
– прогудел старый зек.
– Я всегда там, где страдает мой народ.
– Какие люди, Алеша!
– всхлипнул я как можно громче.
– С таким народом никакой враг не страшен!