Тихий дом
Шрифт:
– А вот тут попрошу меня не торопить, Василий Иванович, - сурово проскрипел я.
– Мне после столь негостеприимного приема нужно будет с месяц приходить в себя.
– Да я так, для информации, - залебезил старик, - ты отдыхай, конечно, сколько нужно. Прости еще раз. И передай трубу Рустику.
– Ты у нас Рустик?
– спросил я у громилы, замершего в позе футболиста перед пенальти. Тот кивнул, взял трубку телефона и сразу присел - оттуда раздался крик старого бандита, да такой громкий, что даже я всё расслышал.
Рустик выкатил черные очи, изобразил поклон и показал на дверь:
– Прошу вас, Андрэй, вы свободны. Куда вас отвезти?
– В самый лучший отель, конечно, - улыбнулся я.
–
– Не волнуйтесь, всё будет исполнено! Прошу вас! Лимузин ждет.
За дверью моей тюрьмы стоял вчерашний "синий". Я глянул ему в лицо и спросил:
– Так в какое время суток, уважаемый, вы предпочитаете меня зарезать?
– Простите его, Андрей, он будет наказан, - прошипел Рустик и слегка ткнул синюшного в живот. Тот взвыл и сел на землю.
– Я так понимаю, казнь откладывается?
– усмехнулся я.
– Если хотите, ударьте этого недоумка, - предложил мне Рустик.
– Больно нужно, сам разбирайся со своими бойцами. Пока, резальщик!
Рустик лично меня доставил в отель "Вилла", проводил в самый роскошный номер с видом на море: "Я сюда заселяю самых дорогих гостей, мамой клянусь!" и с выпученными глазами приказал молодому управляющему в белом костюме: "Дэлай для моего дорогого гостя всё, что захочет, все расходы запиши на мой счет!" Прожег горящим взором портье, сунул ему паспорт, изъятый у меня, неуклюже поклонился мне и тяжелой рысью удалился, вытирая пот со лба.
– Пожалуйста, завтрак в номер и...
– покрутил я рукой в воздухе, - принесите мне что-нибудь из одежды. Да, кредитную карточку из паспорта достань и верни. Я намерен немного покапризничать, так что приготовься, уважаемый, к большим расходам.
– Нам это только в радость! У вас размер 50-й, рост сто восемьдесят два, если не ошибаюсь?
– Точно, - зевнул я нечаянно.
– Ладно, пойду, устал что-то.
– Завтрак вам уже несут! А одежда будет у меня, я ее лично просмотрю, отберу, выглажу и развешу в кабинете. Я совершенно точно знаю, что вам нужно. Не беспокойтесь.
В номере на столе я обнаружил сложную композицию, составленную из кофейника с чашками, серебряных судков и вазочек - всё такое парящее, источающее дивные ароматы. Я принял теплый душ, завернулся в белый махровый халат и приступил к завтраку аристократа. По окончании трапезы, звякнул колокольчиком, как на крылышках влетела смуглая девушка в белом переднике и унесла посуду.
Надкусив пышный персик, прыснувший соком, вышел на балкон, вдохнул томные южные ветры, настоянные на хвое, олеандрах, креме для загара и, пожалуй, апельсинах. Расположился в шезлонге и сразу провалился в сон. Снились мне на этот раз оранжевые львы с голубыми гривами и розовыми глазами, синие слоны с пушистыми заячьими ушами, крошечные белые акулы в рыжую полоску с бантами на плавниках - они порхали с цветка на цветок и стрекотали песни под флейту с симфоническим оркестром под управлением фон Карояна и дяди Вани из клуба села Подвырино. Причем, флейта звучала как орган консерватории, симфонический оркестр - как винтажная шарманка, фон Кароян, сильно подшафе дирижировал толстой золотой цепочкой, дядьВань - весь в алом смокинге, пафосный, белозубо с хитринкой улыбался, а на бэквокале так умилительно пели тенорами хоры депутатов Европарламента и управления охраны президента Нигерии.
И было утро, и был день второй и всё расположилось по своим местам.
Глазами святых
Проснулся озадаченным. Под упругими струями воды в ванной я просил моего Ангела хранителя напомнить, что же я забыл. Пробежался по событиям последних суток, минута за минутой - ничего. Заказал кофе, через минуту выпил чашку прекрасного крепкого напитка, вышел на веранду, полюбовался просторным соитием моря и неба - ничего. Вернулся в номер, взял в руки четки, огляделся. В шкафу висели выбранные управляющим, отутюженные светлые одежды. На коврике стояла моя сумка, невесть когда доставленная в гостиницу. Порылся в сумке и достал походный складень, раскрыл и поставил в угол комнаты на тумбочку. Впился глазами в спокойный величественный лик Спасителя, вычитал сотню Иисусовых молитв, но это лишь успокоило и выгнало из души смятение, связанное с чувством утери чего-то очень важного.
Посидел в кресле в абсолютной тишине, закрыв глаза. Забрался в сумеречные туманы снов - что-то забрезжило оттуда, сверкнуло и вот оно: бабушка, такая молодая и красивая, совсем как та девушка-княжна с картины охотничьего дома. Верней, мама, родительница, выступила ко мне из облака радужного света, осияла, согрела волной кроткой любви. Я ожидал протянутой руки и приглашения влиться в райское сообщество, я надеялся, что самая родная и близкая женщина сжалится надо мной, снизойдет к усталости от неприятностей земной жизни и "приложит меня к отцам" и прародителям... Но её светлый образ сменил еще более светлый и пронзающий сиянием лик старца Василия, я несказанно обрадовался ему, а он сказал мне слова... Вот оно - именно слова, сказанные старцем, дивные по простоте и ясности слова, но какие! А в ответ - тишина, будто я не вернулся из боя...
Глянул на часы - через полчаса начинается всенощная. Я выскочил из номера, приветливо кивнул портье, расплывшемуся передо мной в улыбке, и сел в дежурный лимузин. Через восемь минут я уже входил в храм-часовню, стоящий на краю просторной территории строящейся церкви. Мною по-прежнему владела потребность вспомнить слова старца Василия. Я ругал себя на чем свет стоит, погружался в соборную молитву и напряженно терзал дырявую память. Всенощная пролетела для меня незаметно, я вернулся в гостиницу, поужинал и возлег в кресле на веранде. Небо пламенело алыми цветами заката. Цветы, там внизу, кроны деревьев передо мной, теплые поветрия отовсюду кружили голову сладкими ароматами. Задремал... Проснулся среди ночи от влажной прохлады, воспарившей от кустов и травы, с минуту разглядывал огромные яркие звезды на черно-фиолетовом небосводе, наконец, встал и перебрался в постель. Левая рука легла на сердце, пальцы правой перебирали четки, молитва текла по руке, по плечу, по распахнутому пространству сердца к пустой голове. Мягко нахлынула сонная волна, меня закружило, унесло в туманные просторы беспамятства.
Раннее утро оглушило ярким солнцем и птичьим концертом. Бодрящий душ, завтрак, облачение в белые новенькие одежды, поездка на лимузине в храм-часовню, в жаркую духоту, где плечо к плечу стояли вместе со мной загорелые южные люди. Полный священник с круглыми румяными щеками высоким голосом произносил длинную проповедь о смирении. Сердцем я соглашался с каждым его словом. Вернулся в прежнее состояние поиска утерянных слов старца Василия.
Вдруг в нос ударил резкий запах чеснока, пота и... страха. Меня за локоть дергала возбужденная женщина средних лет, умоляюще сверля черными глазами, обдавая горячим дыханием:
– Вы, наверное, из Москвы. Этот священник у нас служит в первый раз. Наш-то заболел и слег в больницу. А этот отец Алексий требует отдать ему все деньги, которые мы собрали на строительство храма.
– Вот почему он так нудно про смирение говорил!
– осенило меня. Я поймал на себе испуганный взгляд священника.
– Ну и что же, отдали вы ему деньги?
– Нет, конечно, - воскликнула женщина.
– А вы не поможете нам отказать ему? Ну так, чтобы он не обиделся. А?
– Конечно, - кивнул я, - почему бы и нет. Ведь хозяева храма и собранных денег - двадцатка, а не священник, к тому же временный.