Тихий дом
Шрифт:
– "Пострадал, старик, пострадал!" - говорили пассажиры".
– Алексей поймал на себе вопрошающие взгляды четырех глаз и пояснил: - Это не я, это Аркадий Гайдар, из воспоминаний Паустовского.
– Нет, ну тогда всё понятно!
– закивали мы с Назарычем.
– А то сиди и думай, причем тут пассажиры? А так сразу полный порядок и соответствие...
Выйдя из подъезда, мы обошли дом вокруг, и тут я сделал открытие. Оказывается, странная пирамидальная конструкция, на которую я с детства любил забираться, чтобы с высоты любоваться окрестностями, - была ни чем иным, как остовом колокольни. На месте ржавых рам и стоек высился белый
Алексей дернул меня за рукав: пора! Мы выстроились в колонну, причем Алеша рассекал толпу прохожих первым, старик в центре композиции, я же замыкал торжественное шествие по узкому тротуару.
– Что еще новенького случилось?
– спросил я.
– Пока я вспахивал южные просторы?
– А, вот еще!
– всхрипнул дед.
– Никита велел передать, что в охотничьем доме он для тебя отгородил три комнаты с кухней и ванной, а также пристроил отдельный выход на улицу. Это чтобы ты в любой момент туда мог поехать, а молодые тебе не мешали, или ты - им... Заниматься государственными вопросами.
– Очень хорошо! Что еще?
– А, да, вот что. Да не гоните так быстро, мне же не двадцать. Далеко еще идти?
– Слушайте, друзья, - воскликнул я, остановив бег с препятствиями перед входом в старое кафе ранне-советских времен.
– Давайте выпьем по чашечке кофе. Это пять минут - здесь быстро обслуживают. Мне это кафе со штруделем во сне снилось. Я тут столько кофеина употребил, на три с половиной инфаркта хватит.
Мы присели за столик на стеклянной веранде, юная девушка в переднике приняла заказ и упорхнула, чтобы через две минуты принести на подносе кофе с пирогом. Старик отдышался, плеснул в чашку из плоской фляжки, извлеченной из-за пазухи, отпил глоток, другой и ударил себя по лбу:
– Ага! Вспомнил. Усадьбу тебе, Андрюш, вернули. Шеф нанял очень крутого юриста, тот порылся в бумагах и как-то через суд, "через товароувэд, заувсклад", поляну и конверт, - старик шутил с самым что ни на есть суровым видом, - отыграли усадьбу у музея и вернули владельцу, то есть тебе. Музей-то все что можно разворовал и довел до полного упадка, а Шеф как взялся, так за три недели такую красотищу навел - пальчики оближешь! Поздравляю.
– Вот не было печали, - проворчал я, вставая и расплачиваясь.
– Только ярмо с шеи скинул, только от бизнеса и дома освободился, так на тебе - всё обратно, да еще с довеском.
– Не волнуйся, Андрей, - принялся успокаивать меня дед, вступая в гонку вторым пристяжным.
– Никита с Шефом уже все за тебя решили. В усадьбе после ремонта по крыльям устроят дом престарелых и дом малютки, а посередине - дом отдыха для своих работников. Слышь, Андрюш, а мне с Алешей, в случае чего, можно будет в дом отдыха съездить?
– Зачем спрашиваешь, старче!
– возмутился я духом.
– Мы для тебя за особые заслуги перед отечеством персональный номер со всеми удобствами сделаем, да с мастерской, да с токарным станком. А нашему писателю организуем целый дом творчества с просторной верандой, чтобы он пил чай из самовара и закатом любовался. А? Нормально?
– Так ты у нас миллионщик, оказывается?
– протянул писатель, наполняясь классовым чутьем.
– А что молчишь, как палтус в морозилке? Да тебя же надо раскулачивать, контра!
– Сам только что узнал, гражданин начальник!
– Воздел я руки в крайнем изумлении.
– Видишь, господа бандиты всё без меня делают. Сами как-то управляются. Видимо, очень камень хотят...
– Какой камень?
– хором спросили попутчики.
– Да так, булыжник, смотреть не на что, - отмахнулся небрежно, - за него полтинник в базарный день не выручить.
– Ладно, мы пришли, - отрезал Алексей, открывая традиционно обшарпанную дверь подъезда.
– Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы и прочие мильёнщики!..
– Да мы не!..
– попытался возмутиться Назарыч.
– "Спокойно!
– как сказал великий сатирик Игорь Маменко.
– Нормальна военна ситуация!" Это я вместо боя боевых барабанов. Для поднятия духа. А сейчас я попрошу вас как можно больше терпения, снисхождения и трезвомыслия. Как сказал тот же Гайдар: "Видно, будет у нас сейчас не легкий бой, а тяжелая битва".
Плач на москальской кухне
Квартира, в которой проживал Алеша с семейством, имела восемь комнат. Такие в этом же доме занимали обычно семьи генералов, министров и народных артистов. Впрочем, Алешина семья теснилась в трех комнатах, остальные занимали кто попало: торговцы с рынка, таксисты, официанты, "рабочие и крестьяне". Ванная, туалет и кухня ошеломляли непривычной огромностью. Я видел, как дети в ванной играли в футбол, а по коридору ездили на велосипедах, наперегонки. Поздоровавшись с женой и двумя младшими детьми, мы прошли на кухню и застали пир горой, устроенный на составленных кухонных столах. Здесь сидели старшие сыновья Алексея, пятеро жильцов мужского пола из завсегдатаев пиров и три женщины.
Как бы отдельно и независимо от всех в торце рядком сидели пунцовые лицами трое мужчин и громко разговаривали. Рядовые застольщики закусывали хлебное вино традиционными салатом-оливье, винегретом и колбасой. Торцевая троица обставила себя салом пяти сортов, кругами домашней колбасы, бужениной, жареной рыбой, помидорами и малосольными огурцами - всё это возмутительно вкусно пахло и само просилось в рот. Центральное место смачной окраины занимали бутыль перцовки, керамическая бадья с борщом и блюдо с варениками, обильно политые густой сметаной.
Алексей нас со стариком Назарычем подсадил на свободные стулья на границе между центром и окраиной, представил гостям. Особо вежливо познакомил с троицей: режиссер Николай крутил туда-сюда монитор ноутбука, его соседи - ресторатор Борис и только что приехавший в Москву в поисках работы киевлянин Дима с интересом рассматривали мелькающие картинки. Даже я узнал, что изображалось на фотографиях: Крещатик, мост через Днепр, ДнепроГЭС, остров Хортица с декорациями к фильму "Тарас Бульба", виды Львова, Харькова, Полтавы, парки, азовские лиманы и, конечно, степь. Насколько я понял, Николай с Борисом жили в Москве и неплохо преуспели, вот и позвали друга детства Диму подзаработать деньжат, а может со временем купить здесь жилье и перевезти семью. Николай поспешил наполнить наши тарелки едой и налил в граненые стаканы перцовку.