Тихий дом
Шрифт:
– Так всё, хватит!
– встрял я, чувствуя как сгущается в атмосфере ненависть.
– Назарыч, успокойся, пожалуйста. Не всем героями быть. Их там двадцать лет зомбировали и прессовали в слабые головушки тонны мусора. А ты, парубок, не забывай, что находишься в гостях и веди себя соответствующе. Еще раз услышу "москаль поганый", я тебя лично отоварю и, думаю, найдется еще пяток человек, которым захочется поучить свидомого недоумка элементарной вежливости.
– Парень затих и низко наклонил голову, которую погладил Николай с явным сочувствием.
– Спасибо, Андрей!
– Алексей пожал мне руку.
– А теперь
– А "наказания без вины не бывает", - продолжил я.
– А вина в том, что человек уходит от Бога и поклоняется золотому тельцу (салу, колбасе, жареному барашку, водке-винишку-пивку, шмоткам, славе, сексу, лжи, эгоизму). Так что... Будем крепко верить и надеяться - на кого?
– на Господа Иисуса. Он для нас всё. Мне так кажется. Лично мне так... именно... мне так кажется... И еще миллионам человек на белом свете.
– Слышь, Андрей, я там не переборщил, случайно?
– спросил Назарыч, когда мы вышли из гостей на пустынную ночную улицу.
– Да нет, все нормально, - успокоил я старика, - надо же этих свидомых на место ставить, а то ведь от вседозволенности наглеют, и от них можно ожидать любой гадости.
Мы шли прогулочным шагом, наслаждаясь покоем теплого вечера.
– Ты помнишь, Андрей, к тебе пристал наш Никита на тему культуры? Уж больно хотел мальчуган отмазаться от фени и прочей блатной дряни.
– Помню. Он до сих пор задает мне разные вопросы на эту тему. Считаю, он прав.
– Да не против я, наоборот - за. Я не об этом. Бывало, парень из библиотеки не вылезал, домой книги таскал чемоданами. Упертый мальчуган! Молодец. Так вот принес однажды мне книгу одну, так я оторваться не мог, такая интересная. Остановись. Я сейчас тебе зачитаю отрывок.
– Вижу и тебя, старина, Никита заразил выписками!
– Заразил, чего скрывать. Память слабеет, а разобраться, что творится с нами, хочется. Вот и таскаю с собой блокнот, да иной раз заглядываю, чтобы подумать со смыслом. Это в тему сегодняшнего застолья. Вот послушай: "Определение украинству было дано еще в 1912 году профессором Стороженко в книге "Происхождене и сущность украинофильства". "Украинцы" - это особый вид людей. Родившись русским, украинец не чувствует себя русским, отрицает в самом себе свою "русскость" и злобно ненавидит все русское. Он согласен, чтобы его называли кафром, готтентотом - кем угодно, но только не русским. Слова: Русь, русский, Россия, российский - действуют на него, как красный платок на быка. Без пены у рта он не может их слышать. Но особенно раздражают "украинца" старинные, предковские названия: Малая Русь, Малороссия, малорусский, малороссийский. Слыша их, он бешено кричит: "Ганьба!" ("Позор!" От польск. ha'nba). Это объясняется тем, что многие из "украинцев" по тупости и невежеству полагают, будто бы в этих названиях кроется что-то пренебрежительное или презрительное по отношению к населению Южной России".
– Он захлопнул блокнот и сунул в карман брюк.
– Слышал - двенадцатый год прошлого века!
– Да читал я про эту нашу беду. Ведь беда-то наша, общая. Это как ссора братьев - и глупо, и стыдно, и просто так замирить их невозможно. Разве только, пока сами не осознают, что натворили и не бросятся друг к другу с плачем: прости меня грешного.
Долго ли коротко ли, под разговоры и ворчание дошли до своего дома. Из помещений в угловой части раздавались жужжание и голоса рабочих - там продолжались строительные работы, что поднимало настроение и вселяло страх приближения в моей жизни крепких перемен. Не успели войти в квартиру и захлопнуть дверь, как Назарыч схватил меня за плечо и прошептал:
– Андрюха, зуб даю: сейчас будет продолжение украинской темы.
– У тебя что, старый, горилка еще не выветрилась? Или ты в пророки подался?
– Видишь, туфли немецкие, - показал он корявым пальцем на обувную пару, стоящую у стены.
– Это Шефа! А он, между прочим, сам-то из Полтавы родом. Так что жди развития темы, нутром чую.
На кухне в обществе Никиты сидел за столом Василий Иванович и по-домашнему, с аппетитом хлебал борщ, сваренный Мариной. Не без труда оторвавшись от смакования ярко-красного запашистого супа, старый бандит поднял хитрющие глазки, солидно привстал и отвесил шутовской поклон.
– Приветствую, Андрей! Это хорошо, что ты из гостей. Значит сытый, и мне больше борща достанется. Ха-ха-ха... А то, может, налить? Очень вкусный борщец! Можно сказать, душевный борщецкий!
– Благодарю, Василий Иванович, - кивнул я вежливо, - нас в гостях закормили украинскими разносолами, боюсь, мне дня три есть не захочется.
– А я ведь по делу, Андрей, - зловеще тихо произнес в абсолютной тишине Шеф. Только сейчас я обратил внимание, что Назарыч и Никита притихли, склонив головы. Такой вот страх на подчиненных нагнал почитатель борща и драгоценностей.
– Кто бы сомневался, - хмыкнул я задиристо. Не хватало еще и мне встать перед ним по стойке смирно. Не дождется урка! Как сказал бы сейчас Маяковский: у постсоветских собственная гордость, на бандитов смотрим свысока.
– Тебе доложили о выполнении наших обязательств? Храм построен, усадьба возвращена владельцу, то есть тебе, господин помещик. Что еще? Фирму у деревенских рейдеров отняли, и теперь Никита ею управляет по твоей команде. Дом здешний и твой деревенский - оба отремонтированы. Как видишь, мы все сделали. Теперь твой ход!
– Это вы, простите, про что?
– попросил я уточнения.
– Ах, он не понимает!
– Шеф сжал кулаки и заиграл вставной челюстью. Потом успокоился, обмяк и съел еще две ложки борща.
– Прости, забыл совсем. У вас же всё делается по послушанию. Так ведь?
– Он достал из кармана пиджака конверт и протянул мне.
В конверте лежал чек на крупную сумму и записка, написанная игуменом: "Андрей, Василий Иванович был у меня, доложил о проделанной работе. Если ты не против, благословляю отдать ему камень. По-моему, он заслужил награду, а нам с тобой эти драгоценности ни к чему. Ведь мы с тобой монахи, не так ли! С Богом. Недостойный игумен Паисий".