Тихий городок
Шрифт:
Хохмайстер смахнул фуражкой грязь с мундира, хотел было пойти к дороге, но старик потянул за рукав.
— Мы копали яму, — напомнил он.
Маркус потянулся к карману, где лежали деньги. Бумажника не оказалось. Тогда он снял часы и отдал соотечественнику.
Через день он снова наткнулся на жандармов. Они отвели его на ферму, где набралось с полсотни таких же, как он, горемык, потерявших свои части. Всем вручили винтовки и приказали пробиваться к Берлину. Ввязываться в бой никому не хотелось. Шли малыми дорогами, запасались едой в брошенных складах или отбирали хлеб у крестьян.
Ночью увидели зарево. Это горел Берлин. Город уже нельзя было ни объехать, ни обойти. Обосновались вместе с беженцами на ночлег во дворе покинутой дачи. Долго не могли уснуть — мешал шум с автомагистрали: с надрывом шли крытые армейские грузовики, бронетранспортеры, текла на запад непрерывная река людей.
Проснувшись утром, Маркус с удивлением заметил, что шоссе опустело. Он выскочил на лужайку. Напряженная тишина была такой глубокой, что в ушах зазвенело само собой. Маркус вздохнул всей грудью, как узник, который только что вышел на свободу. Но скоро он услышал гул, инстинктивно втянув голову в плечи, нырнул в кусты цветущей сирени. Из-за деревьев выскочил зеленый самолет с красными звездами на крыльях, пронесся над крутой крышей виллы, дал очередь из пулеметов. Где-то вдали истребитель развернулся, сильно накренившись на крыло, снова пролетел над головами людей, махавших белыми полотенцами и простынями.
Через час-полтора на шоссе показался танк. На его борту алела звезда, как у самолета. Он юрко вбежал во двор, откинулся люк, на башне появился танкист, крикнул:
— Гитлер капут?
Немцы согласно закивали.
— Тогда по домам! Цурюк нах хауз!
Они шарахнулись в разные стороны, как вспугнутые воробьи.
В Берлине шли уличные бои, а некоторые части 3-й гвардейской танковой армии, в том числе и полк минных тральщиков Павла Клевцова, обтекали город с юга. Они наступали на Потсдам, чтобы скорее замкнуть кольцо окружения и выйти к Эльбе на соединение с войсками союзников.
Одну из танковых бригад задержал сильно укрепленный рубеж. Командующий армией не хотел лишних жертв в эти майские солнечные дни, когда в самом воздухе ощущалась победа, поэтому вызвал «пожарную команду» — тральщики. Павел выехал в танковую бригаду. Он хотел выяснить, сколько потребуется машин для прорыва через минные поля.
После операции «Фауст» прошло два года. В академии Павел взялся за свое дело, которое считал главным, — конструирование легкого, прочного и надежного трала, того самого, над которым начал работать еще до войны. После Курской битвы немцы перешли к обороне, устилая поля и дороги минами, и эти тралы оказались крайне необходимыми. Их начал делать специализированный завод.
Начальник инженерных войск Михаил Петрович Воробьев приказал Клевцову организовать отдельный инженерно-танковый полк.
За основу этого нового полка Павел избрал батальон Борового из бригады Самвеляна. Командование утвердило штатное расписание. Боровой назначался командиром, Клевцов — его заместителем по инженерной части. Месяц ушел на обучение экипажей работе на тральщиках. Потом полк вступил в бои. Его перебрасывали с одного фронта на другой как самое секретное оружие.
Лишь немногие наши командиры знали тогда об этой «пожарной команде», которая всегда прибывала туда, где намечался прорыв. Полк тральщиков форсировал Днепр, таранил укрепления на Правобережной Украине и в Яссах, штурмовал Карпаты. Он же освобождал Словакию, где за полгода до этого погиб товарищ Павла по операции «Фауст» Йошка Слухай. Противоминные тральщики действовали в Польше, участвовали в Висло-Одерской операции, прорывались через Зееловские высоты…
В дни битвы за Берлин, когда приходилось брать дом за домом, а немцы были вооружены таким опасным для танков оружием, как фаустпатрон, Павел предложил ввести простое, но эффективное средство защиты танков: навешивать поверх брони листы железа вроде экранов.
Такая экранировка снижала пробивную силу фаустпатрона, провоцировала его действие. «Почему, возникает вопрос, мы применили экранировку сравнительно поздно? — спросил в своих воспоминаниях маршал И.С. Конев. — Видимо, потому, что до этого практически не сталкивались с таким широким применением фаустпатронов против танков в уличных боях. В полевых условиях мы с ними не очень считались. Особенно обильно фаустпатронами были снабжены батальоны «фольксштурма», в которых преобладали пожилые люди и подростки.
Немецкий фаустпатрон — одно из тех средств, которое может породить у необученных, физически неподготовленных к войне людей чувство психологической уверенности в том, что, лишь вчера став солдатами, они сегодня могут реально что-то сделать на поле боя, даже убить наступающего противника. И, надо сказать, фаустники, как правило, дрались до конца; на последнем этапе войны они проявляли значительно большую стойкость, чем видавшие виды, но надломленные поражениями и многолетней усталостью немецкие солдаты».
Прибыв в танковую бригаду, остановленную перед Потсдамом, Павел вызвал роту тральщиков. Ею командовал лейтенант Алексей Петренко. Рота прорвалась через минные поля, помогла танкистам выполнить боевую задачу.
Вскоре пал Берлин. Бои стали затухать. Вдруг 4 мая 1945 года Боровой получил приказ: срочно направить Клевцова в распоряжение штаба 1-го Белорусского фронта.
По дороге в Берлин Павла не покидала тревога. Вызов к большому начальству обычно ничего хорошего не сулил.
Однако отлегло, когда его провели в кабинет и он увидел… Волкова.
— Алексей Владимирович! — воскликнул он, но, заметив генеральские погоны, осекся.
— Ладно, ладно, — Волков подошел ближе, долго, как бы изучая, рассматривал его и вдруг рывком прижал к своей груди. — Здравствуй, вояка! Рад, что выжил.
Алексей Владимирович вернулся к столу, спросил:
— Карлсхорст знаешь?
— Где Хохмайстер начал делать «фаусты»? Знаю.
— Так вот даю тебе, Клевцов, еще одно важное поручение…
Маркус Хохмайстер остановился у проходной училища. Он думал застать здесь кого-нибудь из знакомых. Но его задержал солдат в новой гимнастерке с медалями на груди, с приплюснутым носом и узкими карими глазами.
Майор Хохмайстер замер, вытянув руки по швам. Солдат бросил взгляд на измученное, обросшее лицо, грязный, потрепанный мундир, показал на скамью:
— Зетцен зи!
— Я понимаю, — не очень уверенно проговорил по-русски Хохмайстер, разглядывая паренька, занявшего место фенрихов, дежуривших здесь когда-то.
Солдат свистком вызвал начальника караула, бойко доложил:
— Товарищ сержант, докладывает рядовой Джумбулаев. Задержан человек, по-моему, офицер.
— Проверим, — сержант снял трубку, крутнул ручку. — Товарищ полковник, докладывает сержант Лыкарь. В проходной задержан неизвестный. Утверждает, раньше служил тут. Фамилия?