Тихоокеанский шторм
Шрифт:
– С удовольствием, герр Рудински - отозвался фон Штюльпнагель.
После чашечки кофе, дополненной бокалом коньяка и сигарой, генерал с интересом посмотрел на Рудински, намекая на то, что доверенному лицу Гиммлера пора переходить к делу.
– Я сейчас совершу три служебных преступления, за каждое из которых наименьшим наказанием является расстрел - так группенфюрер начал деловую часть беседы.
– Герр генерал-полковник, будьте так добры, внимательно прочитайте содержимое этих трех папок.
Фон Штюльпнагель читал - и чувствовал себя, мягко говоря, неуютно - в первой папке были заботливо подобранные материалы
Содержимое второй папки, как это ни смешно прозвучит, было ему хорошо знакомо - там находился план Моргентау, почти идентичный тому, что был у 'Иванова' - разница заключалась в том, что 'Иванов' принес на встречу англоязычный оригинал, а у Рудински наличествовал перевод на немецкий язык.
От содержимого третьей папки, самой тонкой, - там, собственно, всего-то и имелось три листа бумаги - генерал-полковника прошиб холодный пот. Дело в том, что на первом листе был напечатан приказ, подписанный рейхсфюрером СС, в котором на гестапо возлагалась обязанность обеспечить контрразведывательное прикрытие доставки химических боеприпасов с тыловых складов в действующую армию; на двух остальных листах, являвшихся приложениями к приказу, уточнялись адресаты доставки - бригада реактивных минометов 'небельверфер' на Восточном фронте и часть, обеспечивавшая запуск баллистических ракет 'Фау-2' по Лондону, дислоцировавшаяся во Франции.
– Это настоящие документы?
– спросил фон Штюльпнагель, указывая взглядом на третью папку.
– Как и в первой и второй папках - впрочем, относительно них, насколько я понимаю, у Вас нет сомнений - невесело улыбнулся Рудински, в этот момент совершенно не похожий на удачливого охотника, добывшего королевскую дичь - скорее, талантливый аналитик, въедливый следователь, блестящий оперативник сейчас напоминал человека, у которого рухнуло дело всей его жизни.
– Интересно, конечно, кто мог ознакомить Вас с планом Моргентау - у мальчиков адмирала, насколько я знаю, этого документа нет, но это не имеет никакого практического значения.
– Почему?
– с интересом спросил фон Штюльпнагель - ему уже было ясно, что происходит нечто совершенно нестандартное, коль скоро подозреваемого в заговоре с целью свержения законной власти знакомят с важнейшими государственными тайнами.
– Если мы с Вами найдем общий язык, то это будет совершенно неважно; если не найдем - тем более - ответил Рудински.
– Для начала разрешите личный вопрос?
– Смотря какой - пожал плечами фон Штюльпнагель.
– Вы верите в Бога?
– абсолютно серьезно спросил группенфюрер.
Нельзя сказать, что фон Штюльпнагель был шокирован этим вопросом - это просто не укладывалось ни в какие рамки. Когда Рудински вышел на связь, попросив о срочной встрече, причем, с максимальным соблюдением секретности, генерал-полковник подготовился к любому развитию событий - его доверенные лица из числа заговорщиков были предупреждены о возможном аресте шефа, документы, в которых содержался хотя бы намек на компрометирующие обстоятельства, уничтожены, в кармане пиджака уютно устроился компактный Вальтер ППК с досланным в патронник девятимиллиметровым патроном - нет, фон Штюльпнагель совершенно не собирался играть в ковбоя, просто он не собирался попасть в руки гестаповцев живым, в конце концов, для дворянина и потомственного офицера честь дороже жизни.
Близкие поймут его правильно, а Бог..
Генералу хотелось надеяться, что Господь учтет обстоятельства и простит ему грех самоубийства, совершенный, чтобы не стать предателем.
Карл-Генрих фон Штюльпнагель пристально посмотрел в глаза Рудольфу Рудински - в глазах контрразведчика он увидел усталую обреченность, безнадежность человека, понимающего неизбежность своей смерти, и мрачное упрямство сильного человека, считающего необходимым перед уходом доделать начатую работу.
– Да, я верю в Бога - медленно ответил он - и, в свою очередь, хочу задать Вам один вопрос - герр Рудински, какую игру Вы затеяли?
– Вы будете смеяться, герр фон Штюльпнагель - ответил Руди - но я хочу участвовать в Вашей игре, проще говоря, попытаться спасти Германию, если это еще возможно.
– Простите, а нельзя узнать о Ваших мотивах?
– спросил генерал-полковник, прекрасно знавший о том, что его визави никоим образом не является стандартным эсэсовским мясником - но этого было явно недостаточно, чтобы ему верить в таких вопросах - зачем Вам это?
– Начну с начала - пожалуй, это самый надежный способ - задумчиво ответил Руди.
– Все началось в конце 1942 - начале 1943 года, когда рейхсфюрер приказал мне расследовать причины невероятных русских побед - тогда причину осведомленности русских привычно искали в отличной работе их разведки.
– Достаточно быстро выяснилось, что новой 'Красной капеллы' тут нет - никакая, даже самая изощренная сеть в военном руководстве Рейха не могла знать ситуацию в таких мельчайших подробностях; никакая разведывательная сеть внизу, никакие радиоперехваты, партизаны и прочие не могли знать наших стратегических замыслов; это было невозможно, немыслимо - такой уровень осведомленности о замыслах противника бывает только в плохих шпионских романах, но он был - а вот сети, работающей на русских, не было.
– Дальше было изучение загадки Полярного Ужаса русских - якобы некой сверхсубмарины, уничтожавшей наш Полярный флот с непринужденностью волка, режущего овец; и снова были вопросы, на которые у лучших военно-морских экспертов Рейха не находилось сколько-нибудь внятных ответов.
– Что было затем, Вы знаете лучше меня, герр генерал-полковник - Красная Армия, только что уступавшая нам во всем, за какие-то месяцы сравнялась с нами в искусстве войны, ну а потом превзошла, также в очень короткие сроки; конечно, я не военный, но меня клятвенно заверяли в том, что это невозможно, что так не бывает - бесспорно, это было немыслимо, но именно так и было.