Тихоокеанский шторм
Шрифт:
– Кстати, герр фон Штюльпнагель - спросил доселе молчавший фон Квирнгейм - меня до сих пор мучает вопрос, сдержат ли русские данные ими обязательства.
– Я в этом вполне уверен - ответил фон Штюльпнагель - я вел переговоры с моим старым знакомым из русской военной разведки, которого я прекрасно знаю еще с 20-х годов, когда наши армии тесно сотрудничали. Его аргументы, господа, были предельно логичны - русские не верят англосаксам, считая их вечными врагами любой России - хоть царской, хоть большевистской.
– Русские уверены в том, что конец нынешней
– В этой ситуации своими руками уничтожать один из сильнейших своих видов оружия, как выразился мой знакомый - научно-технический и промышленный потенциал Германии, это просто самоубийственное безумие.
– Также им понадобится военный потенциал Германии - в качестве европейской шпаги, по выражению полковника "Иванова".
– В общем, русские условия вполне логичны - полный контроль за экономикой, политикой и вооруженными силами Германии сроком на пятьдесят лет; в дальнейшем контроль будет постепенно смягчаться - за это время, как они вполне справедливо считают, они накрепко привяжут Германию к себе - закончил фон Штюльпнагель.
– Меня смущают размеры Фольксармее - заметил Роммель - всего 15-20 дивизий в армии мирного времени, хотя, надо заметить, русские намного щедрее англичан и французов - нам будут дозволены и Панцерваффе, и Люфтваффе, и полноценный флот.
– Я задал этот вопрос герру "Иванову" - ответил фон Штюльпнагель - он ответил мне, что, во-первых, по их оценке, после потерь, понесенных Германией, 20 дивизий в армии мирного времени, это предел, который может позволить себе Германия в течение ближайших 15-20 лет, во-вторых, после увеличения призывного контингента, размер Фольксармее будет увеличен, в-третьих, на складах, находящихся под совместным контролем СА и Фольксармее, будет храниться мобилизационный запас вооружения и военной техники, достаточный для развертывания еще 80 дивизий.
– Весьма щедро с их стороны - заметил Роммель - я бы согласился и на мобзапас, находящийся под исключительным контролем СА.
– Что же господа - сказал Роммель, допив кофе - давайте перейдем к текущим проблемам.
– Прошу Вас, герр фон Штюльпнагель, расскажите о наших нежданных союзниках.
– Итак, господа - начал фон Штюльпнагель - на меня вышел мой знакомый по Франции, группенфюрер СС Рудински. Должен заметить, что Рудински совершенно не похож на эсэсовских мясников - вообще, он человек необычный - этот человек одновременно и высококлассный оперативник, и превосходный следователь, своего рода Шерлок Холмс нашего времени.
– Должен напомнить Вам, господа, что у рейхсфюрера СС было три особо доверенных офицера - обергруппенфюрер СС Карл Вольф отвечает за теневую дипломатию, мой знакомый Рудольф Рудински отвечает за вербовку особо важных фигур на подконтрольных Германии территориях и, за расследование дел особой важности, покойный штурмбаннфюрер Отто Скорцени отвечал за проведение специальных операций.
– Герр Рудински сообщил мне, что ему и его союзнику группенфюреру Мюллеру известно о нашем заговоре, предоставив мне имевшиеся в его распоряжении материалы. Должен заметить, что хотя им известно далеко не все, имеющегося вполне достаточно, чтобы все присутствующие предстали перед комиссией "1 февраля". Он заверил меня, что эти материалы будут немедленно уничтожены, равно как и агенты, донесшие на нас, чтобы стопроцентно гарантировать нашу безопасность.
– Далее, герр Рудински сообщил мне, что герр Мюллер вышел на контакт с разведкой НКВД - и договорился с русскими. Как это не парадоксально, господа - у нас общая цель с гестапо - свергнуть фюрера, обеспечить арест фюрера, рейхсфюрера СС, рейхсмаршала, рейхсминистра пропаганды, с последующей передачей их русским, открытие фронта на Востоке, при удержании его на Западе, максимально возможное сохранение промышленного и научно-технического потенциала Германии, для чего следует максимально усиливать ПВО Германии - закончил фон Штюльпнагель.
Постановка задачи
Вечером 10 марта в кабинете наркома внутренних дел беседовали два старых друга.
– Нам надо обдумать планы на ближайшее будущее - да и не только на ближайшее - задумчиво сообщил интеллигентный немолодой человек, которого несведущие люди вполне могли принять за писателя или профессора; осведомленные же безошибочно узнали бы 'правую руку' Берии, Всеволода Николаевича Меркулова.
– Что ты имеешь в виду, Всеволод?
– спросил Берия, привыкший предельно серьезно относиться к мнению своего 'второго я'.
– Посуди сам, Лаврентий - как мы выглядим в этой истории с 'Воронежем' в глазах Самого - ответил Меркулов.
Первое - пришла подлодка из будущего. Это очень хорошо, но нашей заслуги в том никакой.
Второе - ты своевременно разобрался с вопросом, замкнув этих моряков-'попаданцев' на наше ведомство, буквально выдернув этот кусок изо рта у армейцев и флотских. Ну, в твоих талантах по части аппаратных интриг Хозяин и так осведомлен - но, как ты думаешь, не возник ли у него простой вопрос?
– Меркулов сделал паузу.
– Не слишком ли усилился товарищ Берия?
– медленно, проговаривая каждое слово, сказал нарком.
– Так точно, Лаврентий - кивнул ему старый друг. Обрати внимание, Сам не давал тебе никаких особых инструкций насчет лодки и подводников - он терпеливо ждет, глядя на то, как ты распорядишься этим подарком судьбы.
– Дальше, третье - ты сделал все возможное, чтобы Лазарев воевал без малейших помех. Это тоже хорошо, но немцев топил Лазарев, наших заслуг тут немного - собственно, с этим бы справился и Кузнецов, и Василевский, и, даже Конев. Сюда же идет и твоя поддержка идеи Большакова о создании морской пехоты нового типа - все хорошо, но главная заслуга в том Большакова.