Тик-так
Шрифт:
– Этот факир выступает главным образом в Вегасе, - продолжал Ги.
– Он и Май сели в самолет, слетали туда и быстренько поженились, а мама узнала об этом только сегодня вечером. Она даже мне ничего не сказала, пока я не позвонил с этой запиской, так что пожалей маму, Томми!
Томми почувствовал жгучее раскаяние.
– Мне следовало приехать на ужин и попробовать ее ком-тай-кам.
– Поезжай сейчас, - сказал Ги.
– Может быть, она сумеет тебе помочь. Во всяком случае, она, сказала, чтобы ты поторопился.
– Спасибо, Ги. Я... Ты мне очень дорог.
– Ну...
– Я люблю тебя, Тона, и Май, и маму, и папу... честное слово, я люблю всех вас, но мне нужно.., я хочу быть свободным. Независимым.
– Я знаю, братишка, все знаю. Вот что, я позвоню маме и подготовлю ее. Скажу, что ты едешь. А ты поспеши, у тебя почти не осталось времени.
Когда Томми дал отбой, он увидел, что мать Дел вытирает платочком слезы с глаз.
– Я так расчувствовалась!
– сказала она с дрожью в голосе.
– Это очень трогательно - почти так же трогательно, как речь, которую произносил Фрэнк Синатра на похоронах Неда. Он...
Она всхлипнула, и Дел положила руку на плечо матери.
– Ну, ну, мама, все в порядке!
Миссис Пейн высморкалась и сказала, обращаясь к Томми:
– Фрэнк говорил очень красиво и очень проникновенно. Разве не так, Дел?
– Как и всегда, - подтвердила Дел.
– Это было первоклассное шоу.
– Даже мои конвоиры прослезились, - продолжала миссис Пейн.
– Мне разрешили пойти на похороны только в сопровождении двух здоровенных копов, потому что я была задержана по обвинению в убийстве.
– Я в курсе, - заверил ее Томми.
– Но я не держу на них зла, - заявила она.
– Полиция знала, что я выстрелила Неду прямо в сердце, и не могла рассматривать это иначе, как предумышленное убийство. Они оказались слепы и не сумели распознать очевидную истину, однако в конечном итоге все кончилось хорошо. Как бы там ни было, эти два милых полицейских были очень тронуты всеми теми прекрасными словами, которые сказал о Неде Фрэнк, а когда он запел свое знаменитое "Это был славный год", они не выдержали и зарыдали как дети. Мне пришлось отдать им почти все мои салфетки.
В растерянности Томми не сразу нашел приличествующие случаю слова.
– Какая трагедия, - промямлил он наконец, - умереть таким молодым...
– Молодым? О нет, - сказала мать Дел.
– Нед вовсе не был очень уж молод. Когда я его застрелила, ему было шестьдесят три.
Да, это, определенно, была та еще семейка! Томми был так удивлен, что даже позабыл о грозящей ему опасности, хотя где-то в его подсознании продолжал стучать, отсчитывая секунды судьбы, его персональный хронометр. Он быстро подсчитал в уме и сказал:
– Если ваш муж, как вы говорите, умер восемнадцать лет назад, когда Дел было десять.., вам тогда было тридцать два. А ему, значит, было шестьдесят три?
Юлия-Розалинда-Венона-Лилит спихнула Скути на пол и встала.
– Когда мы познакомились, мне было двадцать, а ему - за пятьдесят, но как только я увидела Неда, я сразу поняла: это он. Должна сказать, Томми, мальчик мой, что я никогда не была обычной девушкой. Мне очень хотелось знать больше, уметь больше, обладать большим опытом. Любопытство сжигало меня. Вот почему мне нужен был мужчина много старше меня, мужчина, который успел повидать жизнь и мог научить меня всему. Нед в этом отношении - как, впрочем, и во всех остальных - был вне конкуренции. Мы обвенчались в лас-вегасской церкви через восемнадцать часов после того, как познакомились, - Элвис, бедняжка, пел нам свои "Голубые Гавайи", хотя был здорово простужен, - и ни разу об этом не пожалели. В первый же день нашего медового месяца мы вылетели на Юкатан и спрыгнули с парашютами в самом глухом уголке тамошних джунглей. У нас не было с собой ничего, кроме двух острых ножей, карты, компаса, мотка веревки и бутылки старого доброго вина, но мы добрались до обжитых районов всего за пятнадцать дней, еще крепче любя друг друга.
– Ты была совершенно права, - сказал Томми Дел.
– Твоя мама - это что-то1..
Лучезарно улыбаясь дочери, Юлия-Розалинда-Венона-Лилит Пейн - так разительно не похожая в своем ао-дай на мать Томми - спросила:
– Ты действительно сказала обо мне так?
Две женщины крепко обнялись.
Потом Томми в свою очередь обнял мать Дел.
– Надеюсь, вы когда-нибудь пригласите меня посмотреть шоу Дэвида Леттермена?
– спросил он.
– Конечно, Томми, дорогой. И я надеюсь, что ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть его с этой стороны.
– А теперь, - торжественно сказала Дел, - теперь ты должен познакомить меня с твоей мамой.
Миссис Пейн проводила их до самых входных дверей. Дождь действительно прекратился, и черная ноябрьская ночь слегка посветлела, хотя Томми это могло и показаться. На подъездной дорожке ждал бутылочного цвета "Ягуар 2+2".
Томми открыл пассажирскую дверцу, наклонил вперед кресло, и Скути юркнул на заднее сиденье. Дел обошла машину спереди и уже взялась за ручку, когда миссис Пейн крикнула ей с крыльца:
– Когда настанет пора откусить Томми голову и съесть его живьем, постарайся сделать это как можно безболезненнее! Он действительно очень милый мальчик!
Стоя по обе стороны "Ягуара", Томми и Дел посмотрели друг на друга.
– Все будет кончено еще до того, как ты поймешь, в чем дело, - сказала Дел.
– Обещаю.
Глава 8
Когда они подъехали к дому Фанов в Хантингтон-Бич, Томми обнаружил, что его мать ждет их на подъездной дорожке. Тучи уже начали расходиться, но она была одета в резиновые ботики, черные брюки, непромокаемый плащ и пластиковую косынку от дождя, и он подумал, что ее способность предсказывать погоду заметно уступает таланту миссис Пейн.
Дел всем своим видом показывала, что останется за баранкой, и Томми вылез из "Ягуара" один.
– Мама!
– начал он.
– Я не...
– Полезай на заднее сиденье, - перебила его мамаша Фан.
– Я сяду впереди, с этой ужасной женщиной.
Томми заколебался, и мать сурово прикрикнула:
– Полезай же, глупый мальчишка, до рассвета осталось меньше часа!
Не сказав ни слова, Томми полез назад, к Скути. Когда его мать уселась на переднем сиденье и захлопнула дверь, он наклонился вперед и предпринял попытку представить женщин друг другу.