Тим Талер, или проданный смех (худ. Н. Гольц)
Шрифт:
Тим в темноте кусал свой кулак, боясь застонать.
Несколько минут на палубе царило молчание. Потом снова раздался голос барона:
— Моя сделка с мальчиком вас не касается. Но если вы так уж дорожите вашими старыми глазами, я готов, пожалуй, на известных условиях…
Крешимир, тяжело дыша, перебил его:
— Да, барон, я дорожу моими старыми глазами. Я дорожу моими старыми, простодушными, глупыми, добрыми глазами больше, чем всеми богатствами в мире. Хотя вам никогда этого не понять!
— Мне
За этими словами наступила напряженная тишина. Тим обливался холодным потом — и от волнения, и оттого, что старался ни единым шорохом не выдать своего присутствия.
Наконец он услышал, как Крешимир тихо сказал:
— Вот они и опять мои!
— А теперь послушайте мое условие, — сказал барон.
Но Тим больше ничего не стал слушать. У Крешимира снова были его глаза! А он, Тим, слышал сейчас так близко свой смех, что, казалось, до него можно дотянуться рукой… Больше он не мог сдерживаться. Он бросился к шлюпке и крикнул:
— Отдайте мне мой…
Но тут он попал ногой в петлю каната, споткнулся, стукнулся головой об острый нос шлюпки и без сознания грохнулся на палубу.
Лист двенадцатый.
КРЕШИМИР
Когда Тим проснулся, корабль качало; за толстым стеклом иллюминатора, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, танцевала звезда — сердито рдеющий Марс. Тим лежал на верхней койке каюты, в которой спал вместе со стюардом. Над Атлантическим океаном брезжил серый рассвет.
В каюте кто-то возился. Тим повернул голову. Это был Крешимир. В эту минуту он тоже повернул голову. При слабом свете лампочки, горевшей над койкой Крешимира, взгляды их встретились. У стюарда были добрые карие глаза.
— Ну, малыш, как ты себя чувствуешь? — ласково спросил он.
Тим еще не совсем проснулся Он никак не мог вспомнить, как он здесь очутился. И этот Крешимир, который сейчас его о чем-то спрашивал, был совсем другой, чем тот, которому он помогал вчера вечером в салоне-ресторане. Этот Крешимир был куда спокойнее, мягче, добрее. Стюард подошел поближе к койке Тима.
— Тебе лучше, малыш?
Теперь в памяти Тима постепенно стали всплывать события вчерашнего вечера. Голоса за дверью камбуза, разговор за шлюпкой, его собственный крик…
— Где барон? — спросил он.
— Этого я не знаю, Тим. На корабле его, во всяком случае, уже нет. Скажи мне только одно; ты вчера вечером подслушивал?
Мальчик кивнул:
— Я рад, господин Крешимир, что вы вернули свои глаза.
— А ты, Тим? Что бы ты хотел получить назад от барона?
— Мой… — Тим запнулся. Он вспомнил про контракт и крепко сжал губы.
И тут Крешимир хлопнул себя ладонью по лбу.
— Как же это я сразу не догадался! — воскликнул он. — Этот почтенный мошенник хохотал, как маленький мальчик! Ведь я чувствовал: что-то тут вроде не так — не подходит. Теперь я знаю, что это было: его смех! Вернее… — Крешимир поглядел прямо в глаза Тиму, — вернее, твой смех.
— Я этого не говорил! — крикнул Тим. — Неужели я… вчера вечером это крикнул?…
— Нет, Тим, ты не успел крикнуть. И в этом, наверное, твое счастье. Ведь я знаю параграфы о молчании в контрактах господина барона. Ты ничего не сказал.
Но Тим все равно не мог успокоиться. Ему необходимо было сию же минуту проверить, действителен ли еще контракт. Надо было срочно поспорить с Крешимиром. О чем-нибудь совершенно невероятном.
Тим хотел было вскочить с постели, но, как только он приподнялся, у него закружилась голова и застучало в висках. Пришлось снова положить голову на подушку.
Крешимир подал ему приготовленную заранее таблетку и стакан воды:
— Вот, прими-ка, Тим! Сегодня тебе придется полежать в каюте. А завтра все пройдет. У тебя ничего серьезного, только шишка на лбу, — это сказал рулевой, а он раньше был санитаром.
Тим послушно проглотил таблетку, продолжая думать о том, какое бы пари ему заключить. Наконец он придумал одно пари и снова перевел разговор на Треча: пари это касалось барона.
— Какое условие поставил вам барон, господин Крешимир? Ну, когда он вернул вам ваши глаза?
— Никакого! — рассмеялся Крешимир. — Когда ты вскрикнул и бухнулся на палубу, сбежались матросы, и барон поспешил стушеваться — спрятался в тень шлюпки. Тут я и шепнул ему: «Одно из двух: либо вы вернете мне мои глаза без всяких условий, либо я сейчас расскажу кое о чем всем этим людям».
— А он?
Крешимир опять рассмеялся:
— Барон даже стал заикаться от волнения. Говорит: «Бе-бе-без всяких усло-вий!»
Тим быстро отвернулся к стене. Бесплодная попытка рассмеяться исказила его лицо.
— Дорого бы я дал, чтобы узнать, где сейчас барон, — пробормотал Крешимир.
Это была та реплика, которой ждал Тим. Он поспешно сказал:
— Давайте спорить…
— Можешь говорить мне «ты», — перебил его Крешимир.
— Тогда давай спорить, что через пять минут мы узнаем, где находится барон!
— А на что мы спорим, Тим?
— На кусок орехового торта!
— Ну что ж, это я могу тебе дать. Ведь если я не ошибаюсь, ты должен выиграть это пари, как и все остальные. Значит, по рукам!