Тимьян и розмарин

I_Do_Believe_In_Faeries

========== Sacrifice Music ==========

Sharon Lyons – Sacrifice Music

– Мое дитя! – воскликнула Рианнон. – Остановитесь! Не забирайте его. Стража!

Она кричала, но никто не обращал внимания, будто бы замок в мгновение ока опустел. Преодолевая слабость, Рианнон встала с постели и медленно, то и дело останавливаясь, вышла из комнаты. За дверью не было ни Йоны, ни служанок, а чужеземцев и след простыл. Опираясь о стену и ведомая беспокойством, она отправилась дальше, осторожно спустилась по ступеням и босая, в одной сорочке, простоволосая вышла из башни.

Звездная ночь

открыла след конских копыт, уходящий на север, а в несвойственной йольской ночи тишине все еще можно было различить звон металла. То был отзвук чужаков, которые в одну ночь разрушили жизнь Рианнон, изрубили ее своими острыми мечами и топорами. Она, утопая в снегах, сделала еще несколько шагов вперед и замерла не в силах двигаться дальше. Горе сковало ее горло так, что из него не вырывалось даже рыданий, кричать вслед ночным незваным гостям она перестала уже давно, только слезы текли по ее лицу, превращаясь в хрустальные ледяные капли. Она не замечала ничего, кроме собственного несчастья, оно овладело ее мыслями, только черный, усыпанный звездами, горизонт и призрак исчезнувших за ним всадников был сосредоточием ее мира, а оживший в тот миг, когда чужеземцы исчезли, замок казался далеким и нереальным.

– Гври, – прошептала Рианнон и силы оставили ее.

Златокудрый мальчишка лет пяти бежал к ней навстречу, раскрывая маленькие ручки для объятий. Длинный чертог казался бесконечным, мальчонка, перебирая своими маленькими ножками будто бы только отдалялся от нее. Светлое чувство радости сменилось тревогой, сияющий золотом чертог потускнел, и она вспомнила, что ее сына отобрали еще при рождении. Не дано ей увидеть, как он растет, смеется, плачет, разбив коленки.

Рианнон вынырнула из лихорадочного сна на поверхность и оказалась в своей кровати, нарытая шкурами, с влажной повязкой на лбу и пересохшими от жара губами. Гладис, ее верная служанка была рядом, чтобы смочить ее губы и послать за лекарем. Но когда он прибыл, королева опять погрузилась в обманчивые, но такие желанные видения.

Книга давно лежала позабытая на ее коленях, она наблюдала за своим сыном, который уже взялся за деревянный меч и яростными, но пока еще беспорядочными ударами пытался разделаться с соломенным чучелом. Несколько раз меч отскакивал от упрямого противника и бил своего же хозяина. Рианнон порывалась вскочить с места, чтобы пожалеть своего малыша, но вспоминала, что он не так уж и мал, потому предоставляла контролировать его тренировку высокому, ладно сбитому мужчине с длинными волосами цвета пшеничного поля и бородой. Он улыбнулся Рианнон, когда та вернулась на место, и золотой чертог вновь пропал.

Она чувствовала, как ломило все ее тело от изнурительных недель борьбы с лихорадкой, как слабы ее руки, которые, потянувшись за кувшином воды, лишь опрокинули его, ее губы потрескались, и каждое слово отдавалось болью. Почему в ее покоях никого нет? Неужели они решили, что пора отдать ее Арауну?

– Вы очнулись, госпожа? – спросила Гладис, отвлекая ее от неутешительных мыслей. – Как хорошо!

– Пуйл, – прошептала Рианнон. – Мне бы хотелось увидеть моего мужа. Заходил ли он ко мне, когда я была больна? Как долго… – она закашлялась, так и не закончив вопрос.

– Вам

не стоит много разговаривать, пока вы еще не совсем оправились, госпожа. Долгие пятнадцать дней и ночей вы боролись с болезнью, но с божьей помощью и молитвами победили.

Рианнон удивилась речам служанки, но ничего не сказала. Может, она еще не вполне пришла в себя и не расслышала, каким богам должна быть благодарна.

– А муж ваш ждет вашего выздоровления и будет рад увидеть.

– Так позови же его немедля! – воскликнула королева.

– Он будет рад принять вас в большом чертоге, моя госпожа, уклончиво ответила служанка и следующие несколько дней, пока ходила за Рианнон, ни словом не обмолвилась, почему король хочет видеть свою королеву в главном зале замка, где дают пиры и вершат суд.

Когда же она достаточно окрепла, чтобы встретиться с Пуйлом, то ее под стражей, словно преступницу, провели в зал, полный рыцарей и их дам. Она поняла, что пришел ее час ответить за все обманы и пасть ниц, прося о помиловании, но все же спросила Пуйла:

– Мой король, ради богов, прошу, скажи, почему ты созвал своих мужей и жен их?

– Ради бога, – ответил ей король, – ибо истинный бог – один. Всю жизнь мы поклонялись бесам, и смотри, к чему это привело, Рианнон. – Он с горечью посмотрел на свою жену и покачал головой. – Они поселились в моем замке и украли самое ценное.

– Как ты, мой государь, можешь говорить такое? – в отчаянии молвила Рианнон. – Ты, кто прошел врата Аннун и целый год правил царством Арауна.

– Кому как не мне, кто год жил среди бесов, понять, насколько они коварны и опасны. Но даже я не различил змею в своем саду, даже я не уличил этого северного дьявола. Локи.

Рианнон вспомнила ту ночь, когда у нее забрали сына. Локи. Так чужеземцы назвали ее Ланцелота. Так неужто он был не просто чужеземцем…

– Отрекись от ложной веры предков и покайся, Рианнон, дочь Хэфайдда Старого. Кому как не тебе знать, насколько коварны могут быть бесы, которых мы раньше чтили как богов. Прими настоящего бога, и он излечит все твои раны.

– Я не отрекусь от своих предков и их наследия, мой король. Лучше бы и ты этого не делал, много несчастий твой выбор сулит тебе и твоему народу. Подумай о Диведе, о своем королевстве, прошу тебя, пока не поздно.

– Ранят меня речи твои, жена моя. Ранят потому, что придется мне отречься от тебя. Не верил я молве людской, когда они ведьмой прозвали тебя, думал, что тяжело им видеть чужеземку подле своего короля, но теперь бог даровал мне узреть истину. Раз не чувствуешь ты раскаянья, то недостойна прощения.

– Тогда отправь меня, недостойную, обратно к отцу, мой король. – Внутри у Рианнон закипал гнев от речей мужа. Когда ее Пуйл так изменился? – Надеюсь, в его землях до сих пор поклоняются бесам.

– Не раньше, чем ты расплатишься за свои грехи и раскаешься. Я изгоняю тебя за городские врата. Ты будешь сидеть у них и рассказывать прохожим свою историю о том, как коварный северный дьявол обманул тебя, и жить с того, что подадут тебе путники. Твое изгнание прекратится, как только ты примешь истинную веру и постигнешь, как ужасен твой грех, Рианнон. Лишь тогда я отпущу тебя, куда пожелаешь.