Тинко
Шрифт:
Вдруг Стефани как закричит:
— Вот оно, вот оно! Нашла!
Мы бросаемся к ней. Стефани показывает нам бледненький цветочек. Это дрема. Первые морозы она, значит, выдержала. Дрема тоже приносит счастье. Стефани, наверно, отнесет ее своей матери, фрау Клари.
— Ты бы ей лучше нашла чем спину натереть. Она ведь у старика Краске картошку копает, — говорит Пуговка, который поймал наконец кузнечика.
Стефани загораживает свой бледненький цветок ладошкой, будто это свечка, которая вот-вот погаснет.
Зепп-Чех долго готовится к броску. У него-то камешек без изъяна, настоящий камень счастья. Зепп берет большой разбег и даже язык высовывает, когда бросает. Мы все видим, как его камень сверкает в лучах уже низко опустившегося солнца и падает посреди мелкого березняка в траву.
— Видали, как сверкнул? — кричит нам Зепп и припускается за своим счастьем, словно охотничий пес.
Мы садимся в вереск и ждем. Счастье каждому надо искать самому. И Зепп все ищет и ищет. Вот-вот сделает стойку, как взаправдашная собака. Он отходит от того места, где упал камень, еще дальше, чем Стефани.
— Так он у нас в Грюндорф уйдет. Тамошние ребята-мухоловы вздуют его как следует — вот и будет ему счастье! — язвит Пуговка.
— Пуговка, ты нам опять играть мешаешь! — пищит Стефани.
— Скажешь, я плохой волк был?
— А вдруг Чех и вправду свое счастье найдет?
— Дураком буду, коли он его найдет! — заявляет Пуговка.
Зепп начинает вдруг громко петь. Мы видим, как он нагибается, поднимает что-то с земли и прячет в карман. Стефани опрометью бежит к нему, чтобы и ей хоть немного перепало от его счастья. Мы шагаем за ней.
Полное гнездо фазаньих яиц — вот какое счастье у Зеппа! Пуговка встряхивает одно яйцо и прикладывает его Зеппу к уху:
— Слышь, как булькает? Счастье твое тухлое. Разбей — вот и узнаешь.
Девять фазаньих яиц! Зепп аккуратно прячет их снова в карманы. Теперь он ступает осторожно, не сгибая колен, а то как бы его счастье не сгинуло. Руками он придерживает раздувшиеся карманы.
«Ж-жик!» — это я запустил свой камешек в бледно-голубое небо, и он полетел, словно толстый жук к себе на выпас.
Мой камешек забрал с собой в дорогу наши любопытные взгляды и исчез в яме. Нам слышно, как он ударился обо что-то железное. Камешек упал в мусорную яму, куда все наши деревенские выбрасывают всякий хлам. Там валяются худые ведра, заржавевшие кофейники, разбитые бидоны, проволока… И на всех этих кофейниках, бидонах, ведрах отпечатки тех рук, что когда-то ставили кофейники на огонь; тех кухонь, из которых они попали на свалку. Сюда же со временем сволокли и всю рухлядь, оставшуюся после войны: обгоревшие машины, патронные ящики, стаканы орудийных снарядов… Здесь как-то и сама смерть побывала: она подстерегала ребячьи руки. Однажды раздался треск, сверкнул огонь, и смерть выплюнула маленькие любопытные руки, искромсав их в куски. С опаской я подхожу к этой страшной яме. Пуговка пытается меня удержать. Стефани и Зепп тоже не хотят делить со мной мое счастье.
Чуть покачиваясь, из ямы медленно поднимается ржавая каска. Под каской кто-то ругается. По голосу мы узнаем Фрица Кимпеля. Проклятья так и сыплются на нас. К ногам Стефани падает булыжник и, подпрыгнув, откатывается.
— Хорошо еще, что я каску надел, а то бы мне несдобровать! Дурьи вы головы, чуть охотника не убили! — скандалит Фриц, размахивая кривой железной трубой — обломком ржавой кровати.
Это и есть ружье, которым он собирался застрелить волка. Вдруг Фриц спотыкается о кочку, каска съезжает на подбородок, сам охотник падает, каска слетает с головы и откатывается в сторону. Мы все давимся от смеха, а Стефани прыгает от волнения на одной ножке.
— Это вы всё виноваты! — орет Фриц, поднимаясь. — Где волк? Сейчас я его убью!
Пуговка настораживается.
— Плохой был бы из меня волк, если бы я сидел и ждал, покуда охотник за ружьем сбегает, — говорит он.
— Я сказал — ты волк, тебе волком и быть. Сейчас я тебе покажу, какое у меня ружье!
Фриц наступает на Пуговку, но Зепп становится между ними. Он осторожно поглаживает свои карманы, приговаривая:
— А я фазаньи яйца нашел!
Фриц опускает свое кривое ружье:
— Сколько?
— Девять. Мне их камень счастья нашел.
— Вот дрянь какая!
— Это ты про кого?
— Про фазаниху. Я все лето ее гнездо искал. А она меня за нос водила. Бросится под ноги, а как только хочу ее схватить — фррр! — и нет ее. Так я ее яиц и не нашел… Девять, говоришь? Покажи… Вот здорово! Будем играть в спекулянтов.
И мы играем в спекулянтов. Фриц распределяет роли.
— Я буду спекулянт, — говорит он.
Зепп должен изображать шофера, а мы со Стефани — крестьян. Зепп очень неохотно передает нам фазаньи яйца.
Пуговка вдруг заявляет:
— А я буду полицейским. Во как!
— Жандарм это называется, — поправляет его Фриц. — И не валяй так дурака, как когда волком был.
— Заладил тоже: жандарм да жандарм! Как старый дед! Полицейский я, народный полицейский!
— Нет, жандарм! Так лучше, — говорит Фриц и повязывает себе носовой платок вокруг шеи. Это у него стоячий воротничок, как у спекулянтов яйцами.
— Будто ты и вправду знаешь, что жандарм — это лучше! — И Пуговка подпоясывается куском проволоки. Это у него ремень народного полицейского.
— Отец говорит, с жандармом всегда можно было договориться. А про народного полицейского он сказал, что лучше выпить на его поминках, чем плясать на его свадьбе.
— Нет уж, если я поймаю спекулянта, со мной не договоришься. Я — народный полицейский!
— Правильно, правильно! — кричит Стефани и снова скачет на одной ножке.
Пуговке приказано спрятаться в песчаной яме, пока Фриц будет готовить яйца для продажи.
— Станешь подслушивать — булыжником в тебя запущу! Так и знай!