Титановая поступь десятиклассницы
Шрифт:
Случись очевидцу герджаву подобное рассказать в мире «дарк-леди Яны», кто-нибудь обязательно вспомнил бы добрый фильм про «Неуловимых мстителей» — «А вдоль дороги мёртвые с косами стоят… и тишина-а-а-а».
Ниам покосился на Талива.
Дуриком или сказочником его счесть? Не-е-е-ет!
Сам был упоротым настолько, что верил в эти байки и знал, что за донос нибоаму получит денежек.
— Ведьма, значит? — он, скрестив пальцы рук, нервно ускоряясь, перебирал указательными, как моторчик, — Мы и на ведьму найдём управу. И на её прислужников, — ниам помял губами, — С них и начнём! — он встал.
— Ваше святоподобие… — робко молвил Птуэн, состроив хитрющие глаза.
— У вас что-то ещё? — прервал сладостные фантазии ниам.
Сколько было вопрошайничества и мольбы…
— Ах… да… Держите, — он отсчитал каждому по три серебряных, — Ступайте… — он небрежно отмахнулся, как-будто бы его отвлекали от важных дел.
Тем временем, в лесу земель Доройского накалялись страсти.
Орудовать мечом против полусотни вооружённых до зубов бандитов, посланнику за «счастьем» было бессмысленно.
Однако, и лесная нечисть, не особо-то торопилась убивать попавшего в их лапы «богатыря». Не сколько соблюдали приказ новоявленной госпожи — «мирных не трогать», сколько тряслись за свои задницы, что эта «стерва из Тьмы» явится невзначай и они спалятся перед ней в самый ненужный момент, верша кровопролитие.
А тогда — не видать им ни земель, ни замка, ни её снисхождений. Всех на хрен молниями испепелит и глазом не моргнёт. Как показал предыдущий опыт — за ней не заржавеет.
Да и отдавать в жертву «Повелителю» ещё одного сына, Фадол не горел желанием.
А посему… раздели пойманного бедолагу, чуть ли не донага и привязали к дереву. Это то не возбранялось. Они же его не убивали…
Пофиг конечно, что на улице зима.
Сговорчивее будет, — думали тёмные братья.
— А это что у нас? — Фадол покрутил в руках конверт, извлечённый из кожаной сумки крепившейся на поясе, где на склейке, поверх восковой печати, красовался оттиск фамильного герба Доройских. — Сейчас мы узнаем… — он с издёвкой продолжал хрипеть, пока шальная воровская арава растаскивала, примеряя на себя, снятую с юнца броню, — …к королю ли едешь… или ещё к кому? И смотри-и-и-и… мне — без глупостей! Не дёргайся! — он развернул послание.
Благо грамоте был обучен. Жизнь заставила.
— А то я за себя не отвечаю… и за своих людей тоже! Только твой ушастый фасер (Е.К.
– фасер — местный ушастый «конь», которых ранее Яна называла лошадками или «коняшками») и будет знать, что здесь произошло, — буркнул главарь, — Хотя, — он бросил взгляд на благородную животинку, — …и того на мясо пустим.
Послышался лязг металла.
— Не сейчас! — Фадол стопорнул последователя, готового немедленно привести слова наставника в исполнение, — Так ты Доройский? Алив? — сначала удивившись, а после дико возрадовавшись, выкрикнул наставник, после прочтения изъятой бумаги.
«А-а… ан-де-юн-де… дарк-леди, аюн-ан-де-бе… Яна!» — вся хмурая толпа, на время отстранившись от мародёрства, после слов предводителя рухнула на колени и вознесла руки в небесам.
— А вот и ключик к неприступной крепости! — главарь шайки поднял письмо на вытянутой руке вверх.
«А-а… ан-де-юн-де… дарк-леди, аюн-ан-де-бе…
— Хм-р-х-р! — лукаво прищурившись Фадол приставил остриё своего длинного ножа к подбородку мажорика и повёл холодным металлом до кадыка… дальше вниз… Он подцепил цепочку на шее Алива, — А там у нас что? — и вытянул кулон, — Оу! — воскликнул косматый чёрт, — Так это «Амулет герава»! Ха-ха! Мало того, что ты щенок — баронский сын, так ты ещё и герав? — усмехнулся предводитель тёмных, — Вот отчего ты лживая дрянь молчишь! Наслышан я о вашей доблести «святого круга», — фыркнул главарь тёмных.
Кто-то из банды, перехватив свою мощную секиру поудобней, сжимая рукоять крепче, направился к дереву, где был привязан малец…
Замок Доройского.
Уже темнело…
«Меховая братия» продолжала скандировать у каменных стен замка что-то во славу «Тёмного повелителя» «дарк-леди Яны» и размахивать горящими факелами.
— Ба-а-а-ам-м-м-м! — бил в барабан шаман, — Ба-а-а-ам-м-м-м!
Щ-щ-щ-ви-у! — в сторону башни дозорного улетела стрела.
Отправили её с угрожающей запиской, в которую, в качестве доказательства о серьёзности своих намерений… с извещением что в лапах «тёмной братии» действительно находится молодой барон, завернули отрубленный средний палец левой руки юного Доройского, с которого сколько не пытались, так и не смогли снять роскошный перстень.
— Да, сделайте же что-нибудь! — сходила с ума Эйтэн, когда увидела сей кровавый ужас, — А-а-а-алив! — Она заверещала на весь замок, — Они его убьют! Вы понимаете это? Вы что, допустите… Нет! Вы! Вы… — она размахивала кулаками.
Потеряла мужа… сын в плену… Что для неё могло быть хуже?
— Молодой барон… госпожа Эйтэн, он выкрикивал, — рыцарь упустил подробности пытки юного горящим факелом на глазах охраны… — Он запретил открывать ворота. Как мы можем ослушаться приказа своего господина?
— Какой он господин? Ещё мальчишка! Не знает, что творит! Откройте! — настойчиво рявкнула разгневанная мамашка.
Тем временем раздался душераздирающий ор у стен крепости.
— А-а-а-а-а!
Раздетому до гола юнцу вновь прижигали спину.
— А-а-а-а-а!
— Откройте! Я так больше не могу! — выкрикнула баронесса, — Пустите меня! Я сама открою!
Вокруг было темно! Очень темно! Казалось, что я попала в какое-то подземное царство, которое покинула жизнь. Вернее она была и даже извещала о себе чёткими ударами в знакомый мне шаманский барабан, но не здесь… Где-то там… куда мне ещё предстояло добраться.
— Ты сама просила, куда-нибудь подальше, — «Разум» опередил мои недовольства в его адрес, — …чтобы не сразу к ним явиться.
— Ну да… и ты занёс меня… куда подальше… В жопу мира!
Здесь всюду воняло горелыми деревяшками вперемешку с какой-то сыростью, томящейся жжёной травой или листвой, опалённой плотью или волосами, в смеси с приторным эфирным маслом… Хрен знает, что это было, но нос щекотало изрядно.
— Что здесь произошло или происходит? — я уже предвкушая очередной жуткий кровавый ритуал, как зомбированная топала на размеренный стук барабана и какие-то хоровые выкрики.