Тьма сгущается
Шрифт:
Каждый шаг превращался в пытку. Теальдо, как большинство однополчан, не сходил с того, что за неимением достаточно скверного ругательства именовалось «дорогой». Другие уверяли, что по обочинам пробираться легче. Но похоже было, что разницы никакой – болото, оно и есть болото.
Рота миновала застрявший становой караван: передние вагоны не парили над землей, как положено, а зарылись в нее, покосившись пьяно. Солдаты, которых вез эшелон, выбежали наружу и стояли вокруг, столпившись, – кроме тех, кто лежал на земле, раненных
– Бедолажки, – проворчал Теальдо. – Промокнут ведь.
Тразоне гнусно ухмыльнулся.
– Новобранцы, похоже. Верно, от рождения не видывали ункерлантских красот. Хлестали винцо да ухлестывали за красотками дома, в Альгарве, покуда мы тут отрабатываем жалованье. Ну пускай теперь отведают наших харчей, сучьи дети!
Он сплюнул в лужу, и ливень тут же утопил его плевок.
Им не пришлось идти далеко, прежде чем причина аварии выяснилась. Трое или четверо альгарвейских чародеев стояли вокруг здоровенной воронки, быстро превращавшейся в пруд.
– Поторапливайтесь! – орал на них какой-то полковник. – Приведите в порядок становую жилу, силы преисподние вас побери! Как я могу подбросить подкрепления на фронот, когда жила взорвана?
Он притопнул каблуком и по щиколотку ушел в грязь.
– Пешком? – крикнул Теальдо, уверенный, что ливень скроет его.
И действительно – полковник резко обернулся на обидный оклик, но не смог выделить кричавшего из череды смутных, оплывающих под дождем теней.
В любом случае, офицера больше интересовали чародеи, а тех – его дурацкие приказы.
– Ваше превосходительство, – бросил старший чародей, – ядро, которым клятые ункеры подорвали становую жилу, сработало слишком хорошо. Мы не сможем ввести линию в строй в ближайшее время. Она не рассчитана на то, чтобы поглощать заклятия такой мощности! Кроме того, ункеры заклинают свои жилы иными чарами да вдобавок сделали все, чтобы затуманить их природу. В общем, в воздух вы подниметесь еще не скоро.
– А точнее? – проскрежетал полковник.
Чародеи перебросились парой фраз.
– Сутки, – заявил старший. – Это в лучшем случае. Может, двое.
– Двое суток?! – взвыл полковник.
Он размахивал руками, топал ногами, изрыгал сумасбродные проклятия – в общем, вел себя, как любой альгарвеец на его месте, но все это не помогло ему нимало. Чародеям, находившимся в его подчинении, приходилось успокаивать командира, вместо того чтобы высказать свое нелицеприятное о нем мнение, – а Теальдо уверен был, что на их месте ничего хорошего о полковнике не подумал бы.
– Пошли! – крикнул солдатам Галафроне. – Они, может, и застряли, а мы еще нет… пока.
Пехотинцы двинулись дальше, оставив за спиной сошедший с жилы состав. Еще через милю-другую дорога окончательно превратилась во взбаламученное болото. Теальдо обнаружил, что по обочинам двигаться и вправду легче – не то чтобы легко и приятно, но легче.
– Впереди еще кто-то застрял, – предрек Тразоне. – Вот посмотришь. Скоро увидим.
Здоровяк оказался неплохим прорицателем – идти пришлось недолго. Посреди дороги увязли в жидкой грязи по брюхо шесть бегемотов.
– Ура, – кисло промолвил Теальдо. – Сначала после них дорогу развезло, а теперь они сами застряли.
– Этак они вовсе в грязи утопнут, – заметил Тразоне.
Один из увязших бегемотов, очевидно, подумал так же – зверь поднял башку и громко, испуганно взревел. Ноги-столбы взбивали грязь, но все попытки освободиться приводили к тому, что зверь вязнул еще глубже.
– Ну, лапочка моя, лапочка…
Один из погонщиков ковылял по грязи вокруг чудовища, пытаясь, как мог, успокоить зверя. Теальдо не поменялся бы с ним местами за все сокровища мира. Экипажи бегемотов уже сделали все, что могли, чтобы облегчить груз, сняли не только ядрометы и станковые жезлы, но даже кольчужные попоны, но, сколько мог судить солдат, это не помогло.
Через поле проскакал отряд кавалерии: земля, не перемешанная с дождевой водой тяжкой поступью бегемотов, держала их вес лучше, чем предполагаемая дорога. Команда головного бегемота натянула на своего зверя канатную петлю, всадники перепрягли коней в упряжку.
– Как думаешь, вытащат? – полюбопытствовал Теальдо.
– Если нет, замучаются зазря, – ответил Тразоне.
Теальдо понятия не имел, каким образом полагается вытаскивать бегемота из болота при помощи веревочной петли и палки, но экипажи гигантских чудовищ взялись за дело деловито и обыденно, словно занятие было для них совершенно житейское – будто костер разводили.
– Взялись! – крикнул погонщик кавалеристам.
Кони рвались из упряжи, но туша чудовища не сдвинулась ни на шаг.
– Взялись!
Вторая попытка тоже успехом не увенчалась. Погонщик в отчаянии всплеснул руками. Потом взгляд его упал на ковыляющую мимо роту капитана Галафроне.
– Не пособите, парни? – спросил – верней сказать, взмолился он.
Если бы погонщик попытался распоряжаться подчиненными капитана, Галафроне, без сомнения, послал бы его к силам преисподним. А так капитан промолвил только: «Да придется», – и приказал браться за канаты.
Когда к усилиям упряжных коней прибавились потуги доброй роты пехотинцев, туша бегемота начала понемногу подниматься из вязкой грязи. Экипажи от восторга до хрипоты доорались, после чего сняли с головного бегемота петлю и намотали канат на следующего, чтобы вытащить и его.
На то, чтобы высвободить из грязи всех шестерых зверей, ушел весь день. К тому времени, когда прохудившееся небо потемнело, Теальдо устал больше, чем после самой страшной битвы. Сил не хватило даже поесть. Солдат закутался в одеяло, отполз подальше от обочины и заснул как убитый.