Тьма уже внутри
Шрифт:
От боли перед глазами поплыли бордовые пятна, но я лишь сильнее стиснула пальцы.
Шерсть клокам драть буду, если придется, но ту тварь, что засела внутри у кошки вытолкну!
— Давай! — прокричала Мут, и сияние, подпитываясь моими фантазиями, вновь уже выталкивало из ушей и пасти Шани темные, как деготь, клубящиеся массы.
Мозг со скрипом несмазанной телеги все медленнее обрабатывал информацию и выдавал образы. Но тело Шани требовало все больше энергии, и ладони будто приклеились к мокрой шерсти. Кажется, еще немного, и мозг
Попытка отпрянуть не увенчалась успехом.
— Я не могу отпустить ее. Не выходит, — едва прошептала я, как раздался хруст и крик Мут за моей спиной.
Сопротивляясь нереальному притяжению, я развернула голову.
Старуха лежала на земле. Одно крыло с силой разгоняло темные потоки, пытаясь сбросить оседлавшего ее черного кота, а другое едва подрагивало, переломленное надвое.
Едва Шани со вздохом, как и Джахо ранее, повалилась рядом с Оксаной на мокрый асфальт, я отвалилась вслед за ней. Сил броситься на помощь сфинксу не было. На одном лишь упорстве, едва ли осознавая, что могу сделать, я приподнялась. Но стоило зашевелиться, как тощий облезший котяра отшвырнул старуху и с шипением бросился на меня.
Лишь моргнуть успев, я пискнула и выставила руки перед собой, как тяжелое тело прижало меня к земле, обездвижив.
Я чуяла зловонное кошачье дыхание, слышала, как скулит от боли Оксана, как ни на секунду не замолкая, шепчет приказы Хаос. Видела, как приближается воронка коридора, сияя все ярче и меняя ход тока воздуха, со свистом засасывая в себя мусорные кули и снежные, перемешанные с песком наносы.
Внезапная легкость охватила тело. Неужели все? Неужели и правда умирать совсем не больно?
— Не смей трогать Создателя! — взревел Джахо, хватая за шкирку кота. — Я твой вожак, Чори! Подчиняйся моей воле!
— Вожак? — кошкот, оставив меня, рванулся и отскочил в сторону, хрипло смеясь, словно кашлем зайдясь. — Раскрой глаза, Джахо! Ты давным-давно потерял власть. Ты не выбрал себе пару, не оставил наследника. Ты принял лысых. Дал им пищу и кров. Ты не сумел защитить свой народ!
При этих словах шерсть на загривке у Джахо вздыбилась, и морда приобрела хищное выражение. А Чори продолжал хохотать, и в звуке его голоса я отчетливо слышала знакомые шелестящие нотки, нагнетающие страх и заставляющие каждый волосок на теле дыбом вставать.
— Ты все равно, что слабый слепой котенок, и раз так, пора было выбрать нового вожака. Уйми гордыню, Джахо, и уйди достойно! Прими Черного Пса. Прими его силу, волю или… — кончик облезлого хвоста заходил из стороны в сторону, выдавая охватившее Чори раздражение, перемешанное с возбуждением, — … или умри в бою, как и подобает мужчине нашего рода.
***
Беседа вышла короткой.
— Ты сделал свой выбор, — нахохлился Джахо и, взревев, с адским хрустом костей со всего маху налетел на зарвавшегося собрата.
Чори, значительно уступающий вожаку в размерах, отлетел по инерции назад. Но будучи вертким и легким, он ловко извернулся, рванул вперед и с такой силой лягнул Джахо в голову, что тот на миг, глупо моргая, покачнулся, но устоял. Облезлый же тем временем, прижавшись к земле и едва ли на все четыре лапы не встав, старался обойти противника со спины.
Джахо тряхнул головой так, что уши ходуном заходили и осклабился, будто бы прежний тычок его лишь раззадорил. Встряхнувшись, как боксер на ринге, он дернул хвостом. И будь мы в каком-нибудь фантастическом фильме, звук выпущенных когтей определенно точно походил бы на лязг вынутого из ножен меча.
Один короткий удар лапой, другой более размашистый.
Чори, не без труда увернувшись от двух прежних атак, присел и тут же схлопотал мощный толчок в грудь. Снова удар когтистой лапы, и облезлый завопил от боли, оказавшись смятым под могучим телом.
Как дерутся кошки, мне видеть доводилось. Но как сражаются огромные, будто львы, махины…
Шипение, урчание, рев, — все смешалось. Боясь попасть в водоворот летящей шерсти и лязга зубов, я, шлепая ладонями по лужам, уже отползла на четвереньках достаточно далеко, когда ослепительное сияние залило все вокруг.
Затаив дыхание, я обернулась. В наступившей тишине, изредка нарушаемой лишь гулом ветра во влажных, отсыревших ветвях, да хрипением тощего черного кота, сияющая воронка принялась стремительно сужаться. И по мере того, как лапы Чори двигались все медленнее, а когти прекратили разрывать плоть вожака, мертвой хваткой вцепившегося ему в глотку, Хаос вопил все тише.
Мгновение, и Джахо с глухим рычанием дернулся, а Чори замер, безвольно разинув окровавленную пасть. Одна короткая вспышка, и в темном небе сверкнула крохотная точка. Шепот исчез.
Я со стоном облегчения повалилась на спину. Последний оплот Хаоса в нашем мире погиб. Мы справились. Кажется, мы справились.
— Создательница, — слабо позвала Шани, поднимаясь на ослабевших лапах. — Джахо! Что… произошло?
Она огляделась, уставившись немигающим взглядом на Оксану. Та успела отползти с поля боя и теперь, стянув с одного плеча пальто и стиснув окровавленный бок, сидела, привалившись спиной к стене.
— Не подходи, — запричитала она, едва Шани двинулась к ней. — Не смей!
Кошка стыдливо прижала уши, обернувшись ко мне.
— Создательница, позволь, — она в пару легких прыжков приземлилась рядом, помогая сесть и приложив обе лапы к моей спине.
Горячие пульсации сошли на нет, боль затихла. Наконец в голове окончательно прояснилось, и я задышала свободно, не боясь, что изломанные ребра искромсают внутренности.
— Спасибо, — благодарно выдохнула я, поднимаясь. — Оксана, не бойся, Шани поможет.
Но подруга от боли и страха перестала соображать напрочь. Только плакала, то и дело взмахивая рукой, будто кого-то отгоняя.