Тьма внешняя
Шрифт:
На левой стороне триптиха толпа радостно размахивающих руками людей прибивала к креслу человека с лицом злодея. Неподалеку стоял все тот же Люцифер, уже без короны и мантии. Рядом с ним были изображены худосочный еврей в длинном хитоне – несомненно Иуда, и Понтий Пилат, в римском шлеме и отчего-то в костюме зажиточного бюргера. Оба они приходились чуть выше пояса своему господину. У ног его сидел красивый юноша – истинный Спаситель.
Наконец, третья, последняя, представляла будущее (надо полагать, уже недалекое) торжество Сатаны.
Его воинство штурмовало небеса.
Почти
Картины эти представляли собой, несомненно, образец совершеннейшего богохульства, и Владислав мысленно пожелал переметнувшемуся богомазу поскорей угодить в преисподнее царство своего нынешнего хозяина.
Вспомнив о друге, Владислав заторопился.
Он вернулся в землянку. Матвей крепко спал, ровно дыша. Жар, как казалось, стал меньше. Щеки чуть порозовели. Ведьма, кажется, не обманывала, зелье подействовало. Владислав раздул угли в очаге, сварил похлебку из гороха и баранины. Немного поев, он принялся готовить лекарство для Матвея из принесенных трав. Под вечер появился Клаус, принес засохший сыр, вялую зелень, и пол каравая серого хлеба, посидел немного, судача о том о сем, и ушел.
По крайней мере, их тут покормили. Впрочем, и смертников перед казнью положено кормить.
В заботах о друге, да еще в невеселых – одна другой тяжелее – думах минул остаток дня.
Поутру Владислава разбудил взволнованный Петер.
– Скорее, – заторопил он, – проповедь уже вот-вот начинается!
Силезец быстро оделся и, убедившись, что, хоть Матвей не вышел из забытья, но выглядел получше, чем вчера, последовал за суетящимся стариком.
На поле возле храма Сатаны собралось, наверное, почти все население Гросслёйхтенбурга – пять или шесть тысяч.
Рядом с храмом, почти примыкая к нему, возвышался сооруженный за ночь, покрытый яркими тканями помост, в полтора человеческих роста. Камень тоже накрывало белое полотнище, а на дальнем краю поля был сложен высокий костер, возле которого наготове стояли служители с факелами.
Слышались шумные возгласы, собравшиеся весело судачили между собой. Затем из боковых дверей храма торжественно выступила вереница людей, тащивших на плечах барабаны, длинные, чуть ли не в два человеческих роста, трубы и литавры.
Гул толпы вдруг резко оборвался – на помост начали подниматься люди. Гудение труб и раскатистый треск барабанов оглашали неподвижный воздух.
– Приветствуйте же, – закричал невидимый глашатай басом, – Приветствуйте же святого государя нашего, императора, наместника Бога на Земле!
Владислав стоял в первых рядах и ясно мог разглядеть вышедшего из-за спин своих приближенных человека. В глубине души он был уверен, что перед ними предстанет худой изможденный старик в рубище, с горящими безумными огнем глазами, напоминающий поднявшегося из могилы мертвеца.
Как не походил здешний владыка на этот образ!
Низенький, толстощекий и упитанный, с короткими ножками и изрядной лысиной, он напоминал скорее какого-нибудь монастырского эконома или богатого трактирщика, с благостной улыбкой встречающего гостей у дверей своего заведения. Ничего инфернального, демонического не было в нем. Даже черная борода, спускавшаяся на грудь (именно с нее, должно быть, писали бороду Люцифера на здешних иконах) не могла изменить этого впечатления.
И стоявшие позади него люди также ничем не напоминали отъявленных злодеев, продавшихся Сатане. Богато, но безвкусно одетые, картинно опиравшиеся на позолоченные посохи и эфесы мечей, с напряженно самодовольными лицами: ни дать, ни взять – мелкопоместные дворянчики, случайно оказавшиеся на торжественном приеме в королевском дворце.
– Дети мои! – воскликнул «император», подняв вверх левую руку, – Приветствую и благословляю всех вас, во имя великого творца Мира, Князя Неба и Света, владыки земли и людей! Голос его был неожиданно звучный и сильный, но слышалась в нем вместе с тем какая-то приторная елейность.
– В эту славную субботу, день, любимый Им, засвидетельствуем же ему свою любовь и верность! Пусть те, кто впервые стоит рядом с нами и впервые слышит слово отца нашего, раскроют сердца учению истинного бога, пусть и те, кто уже верует в него, внимают моим словам и укрепляются в вере своей, видя свет истины…
Радость великая нисходит на сердце мое, когда вижу я вас, пришедших поклониться и послужить Отцу Нашему, воздать хвалу ему, по неизреченной милости которого мы живем в мире его. И пусть возрадуется он, глядя из чертогов своих на нас!
– Некогда был я слеп, и не видел света Его, служил врагу Его, хулил и проклинал Его, – в голосе Ирода прорывались искренние слезы, – считал его врагом людей. – Но пришел день, и открылась мне истина, и узрел я лик его; и снизошла на меня благодать его. Слушайте же то, что открылось мне, что знают многие из вас, но что надо повторять и дважды и трижды – ибо это есть свет божьей истины.
Земля, небо, звезды, луна, солнце, люди и все-все в мире сотворены были Богом нашим Люцифером, имеющим многие имена.
От этих слов мурашки побежали по спине Владислава.
– Велик он и благ, а царство его простирается от дна морей до звезд. Слушайте же то, что открыл мне отец наш и что знают уже многие из стоящих тут. Внимайте божественной истине.
«Император» перевел дух.
– Создал он младших богов, в помощь себе, и ангелов, и духов лесных, водяных, горных и иных, дабы следили они за порядком в мире его. Сотворил он людей, дабы жили они в мире его, и радовались жизни сей, вознося хвалу творцу. Одарил он их многими благами, дал им разум, дабы постигали они красоту мира, дал им любовь между женщиной и мужчиной, дабы наслаждались они ею, плодились и размножались, и еще много даров получили они от него…