Тьма за порогом
Шрифт:
Что мне оставалось? Я кинулся в драку. Угостил довольного усача локтем. Ух, передние зубы вышиб ему. Один зуб точно: видел, как он в угол полетел. Перепрыгнув столик, на котором лежала сумка, накинулся на вора, укравшего мою книгу. Мне почти удалось: если бы немного больше места, я бы мог развернуться. Теснота играла на руки моим врагам. Двое навалились мне сзади на плечи, очухавшийся толстоморд зарядил мне апперкот от пола, едва не оторвавший со стапелей мою башню. Ноги подкосились. Окончательно упасть мне помог сделавший подсечку таможенник, тот, который вежливо попросил следовать за ним. Дух из меня они выбивали все вместе с помощью наработанных на субботних тренировках навыков игры в футбол, ну а если сказать по-простому, то меня отму*охали ногами до состояния бесчувственного паштета…
Лиза на удивление легко подыскала такси за приемлемые деньги. За дорогу из аэропорта до дома пришлось заплатить жалкие полторы тысячи рублей. Учитывая, что компанию Лизе составляли её трое деток – Коля, Федя, Таня, ценник ниже плинтуса. Прилично одетый частник ненавязчиво поинтересовался, когда уставшая, но довольная семья, миновав коридор таксистов, направлялась к выходу, куда им надо. Получив ответ, назвал цену. Сошлись не торгуясь, частник – приятный молодой мужчина, не только проводил до автомобиля, а ещё и чемоданы с барахлом поднести помог. Его автомобиль – минивэн, фургончик песочного цвета с открывающимися, как в маршрутке, задними дверями, выглядел на пять баллов – помытый, ухоженный, ждущий пассажиров. Лиза усадила детей назад, где предупредительно были оборудованы ровно три места для трёх деток – ремни безопасности и всё такое. Всё таксист предусмотрел, он мог перевозить любых граждан любых комплекций, в том числе и совсем маленьких.
Выехали со стоянки, поехали по шоссе. На десятой минуте поездки, когда проезжали лесок, минивэн остановил дорожный полицейский. Махнул полосатым жезлом, показав на обочину. Полицейский, красивый парень, представившись сержантом Варфоломеевым, запросил у водителя права и документы на машину. Придирчиво осмотрев машину, заглянув в салон, поправил ремень безопасности, немного съехавший с худенького плечика Танечки, отдал права, козырнул, пожелал удачного пути и осторожного вождения. Приятный такой парень, заботливый.
Выехав из леска, подъезжая к мосту через реку, миновали поле. У самого въезда на мост такси нагнал не разбирающий дороги нагло прущий Газон. Он подрезал минивэн, поддев его под крылышко, перекинул через покоцанный, обглоданный погодой отбойник. Машина такси, смяв железное ограждение, перевернулась в воздухе. Ремень Лизы, не выдержав перегрузок, лопнул и её выбросило через лобовое стекло. Ударившись о капот падающего минивэна, она отскочила, врезавшись с полного хода в насыпь. Автомобиль ухнул в воду. На секунду замерев каком к верху на плаву, он булькнул на дно.
Не прошло и тридцати секунд, не иначе как по счастливой случайности, к месту происшествия подъехала скорая помощь с затонированными стёклами и почему-то зелёными крестами на бортах вместо красных. Мигнув сиреной, скорая съехала к самой воде. За первым авто специальной службы подкатил второй – полицейский с тем самым заботливым сержантом Варфоломеевым. Следующей счастливой случайностью стало то, что из фургона скорой, помимо двух дюжих санитаров, следом за ними вылез аквалангист в полном облачении – тоже чрезвычайно редкое стечение обстоятельств. Пока аквалангист в ластах шлёпал к воде, полицейский, спустившись по насыпи, обогнув бетонную бабку опоры моста, подошёл к неподвижно лежавшей и часто, словно собачка в чумке, дышавшей Лизе. При падении она не просто порезала себе лицо, руки, она серьёзно повредила себе спину. Оставаясь в сознании, Лиза не могла пошевелиться, а из её груди, с левой стороны торчал обломок плоской, заскорузлой от заноз деревяшки.
– Спокойно, – убедительным, бархатным голосом сказал сержант. – Всё уже позади.
Лиза моргнула. Сержант, наклонившись, взялся за деревяшку и с силой нажал на неё. Деревянное остриё вошло в сердце. Женщину прошибла предсмертная дрожь, напряглась шея, дёрнулась челюсть. Умирала Лиза с открытыми глазами. Вместе с её смертью устранялось последнее существенное препятствие по легальному изъятию органов из тел её малолетних детей.
Не теряя времени даром, водолаз, побывав на дне, вернулся на берег с тремя посиневшими тупиками. Санитары их схватили, отнесли в фургон, опутали проводами, подключили к приборам, обкололи, поместили в капсулы охлаждения, но не для того, чтобы вернуть к жизни, а для того, чтобы сохранить девственную свежесть их внутренних органов. При аварии дети, хорошо зафиксированные на заднем сидении минивэна ремнями, фактически не пострадали, они просто захлебнулись. В медицинском заключении о причинах кончины трёх детей купленный доктор напишет, что смерть наступила в результате гипоксии мозга, вызванной заполнением лёгких водой. Итог: папаша экстремал на четверть века попал в грузинскую тюрьму, его жена умерла, а троих детей распилили на органы. Цветущая же радугой бледных поганок на свежих могильных холмиках компания "Метроном" получила пятьсот процентов «чистой» прибыли только с одного этого дельца.
Сидевший на водительском месте «скорой помощи» Валера Пироманов, любивший последний этап сделки контролировать сам, не чуждый получению удовольствия от маскарадного переодевания и напяливший на себя сегодня чёрный халат адского доктора, прикрывший макову шапочкой с зелёным крестом, дождавшись, когда все будет кончено, запустив в мотор глухое рычание, вырулил на шоссе, и мягко нажал на педаль газа. Будь ты хоть сам Сатана, состоятельные клиенты ждать не любят, знаете ли.
Тьма за порогом
Реальность наложилась на реальность, виток одной вселенной догнал виток другой. Взаимопроникновение проклятого, заблудившегося во времени мира и нашего мира обрушило привычный для людей порядок вещей. Привычные понятия снялись с мест, теряя изначальный смысл, а иногда обретая иной зловещий вектор бытия. Как одна картина гениального, но окончательно свихнувшегося на почве насилия художника психопата ложится, закрашивая-дополняя-исправляя безумием кислотных красок шедевр эпохи возрождения, так мир проклятых земель вторгся, затопив живой тьмой весь белый свет. Плоть человечества проросла паразитами.
Денис Дзенга не любил ночные бои, он всегда старался увести дружину в укреплённое убежище до наступления темноты. От противостояния с богопротивной нечистью всё равно не уйти, и поэтому нужно встречать её во всеоружии. Представителей рода людей с каждым днём, да что там – с каждым ночным часом оставалось всё меньше.
Дзенга, получивший вместе с раскосыми красивыми глазами и фамилию от матери якутяночки, рос без отца, зная о нём лишь, что он был русским по национальности и свободолюбивым бродягой по натуре. От мамы он унаследовал философский склад ума, от отца – физическую силу мускулистого домкрата. Будучи метисом в первом поколении, он получил некую порцию генетического допинга, позволившую ему в мирное время сделать успешную карьеру в войсках специального назначения и дослужиться до капитана. Он всего в жизни добивался сам без помощи родителей, друзей, денег.
Единственным недостатком Дзенга оставались преследующие его с детства метастазы дурной младенческой болезни – энуреза. В начале любой критической ситуации он пускал струйку прямо в штаны: как бы он ни старался сдержаться, и как бы перед заданием он старательно не опустошал свой мочевой пузырь. Зная о слабости, очень мешавшей ему, раздражавшей, бесившей, он, находясь на службе, носил памперсы, до смерти боясь, что об этом узнают его сослуживцы. Чтобы не приняли за труса он всегда шёл вперёд; всегда первым врывался на позиции врага; всегда вызывался добровольцем на задания любой сложности. Напряжение изматывает, груз тайны душевно гнетёт не хуже пролитой крови. Дзенга подал в отставку.