Тьма
Шрифт:
— Сейчас мы привезли пятьдесят, — отозвался Клет, — и надеемся, что штук двадцать окажутся пригодными. Вот погоди, ежели с этой партией все пройдет гладко, мы возьмемся за настоящее дело. Наклепаем таких игрушек, какие талам и не снились.
Я мог представить себе, что способны натворить эти заряды с человеческими телами, однако подозревал, что основное их предназначение не в изничтожении таглианских легионов. Эти подозрения подтвердились на следующий день.
Госпожа выразила желание самолично проверить отобранные братьями двадцать шесть шестов.
Выглядела она
— Превосходно, — заявила она после того, как каждая из отобранных трубок пальнула в сторону Вершины хотя бы один раз. — А как насчет тех, что предназначены специально для ворон?
— Так ведь тут нет никаких ворон, — отозвался Лонго, — мы установили заградительную линию, так что пташки и близко не подбираются.
— Хорошо. Заряди все шесты на полную мощь. Я сама хочу провести испытание.
— Похоже, дело у нас на мази, — заметил Ведьмак. — Хороших шестов на шесть больше, чем мы рассчитывали, да и большая часть прочих способна стрелять примерно на милю.
Вся эта компашка радовалась своим игрушкам, точно малые ребята. А пуще всех Госпожа: она чуть ли не скакала от радости, как будто ей снова стало пятнадцать.
Ребята уже начали укладывать инструменты в фургоны. Однако прицельные козлы никто разбирать не стал. Напротив, их развернули в другую сторону, зажав в фиксаторах самые мощные шесты.
Лофтус, Лонжинус и Масло ехидно хихикали. И даже у Госпожи был такой вид… ну, почти такой, как у Одноглазого или Гоблина, когда кто-нибудь из этих хмырей собирается устроить другому подлянку.
Мне все эти приготовления вовсе не нравились.
— Эй, что это вы затеваете? — крикнул я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно строже. — А ну кончайте…
За все происходящее здесь отвечал я. Не обращая внимания на мои протесты, вся компания стрелков, включавшая Госпожу, братцев-механиков. Масло и Ведьмака, собралась позади козлов, обмениваясь шуточками по поводу возможностей самых здоровенных шестов.
— И думать не смейте… — пытался я остановить их. Родственнички мои сгрудились у меня за спиной. Мало что уразумев из услышанного и увиденного, они нутром чувствовали — затевается что-то запредельное.
— Не делайте этого!.. — в последний раз взмолился я.
Двадцать две бамбуковые трубки разрядились почти одновременно. Чертовы стрелки проводили взглядами шары, устремившиеся к северо-западу — туда, где в моем воображении молнии истерзали тучу ворон.
Правда, теперь все происходило наяву.
Логовище Ловца находилось не менее чем в десяти милях от нас, но, чтобы преодолеть это расстояние, огненным шарам потребовалось не больше десяти секунд. А то и пяти. Я слишком ошалел для того, чтобы верно судить о времени. Дым, огонь и дерьмо взлетели в воздух аж на полмили, что привело всю компанию в еще больший раж. Госпожа и ее ребята принялись выпускать огненные шары очередями по четыре или пять сразу. Отдаленные леса попросту вскипели. Даже с такого
Я припомнил некоторые из этих деревьев — в обхвате они были чуть ли не вдвое больше моего роста. А сейчас они кувыркались в воздухе, как горящие щепки.
А когда падали, то продолжали гореть. Весь лесной массив превратился в горнило чудовищного вулкана.
Надо думать, ворон в этот день погибло немало. А уж Душелову точно было не до смеха.
Глава 88
Для людей очень многое значит ритуал. Старик велел мне приступить к чтению выдержек из Летописей: когда-то он занимался этим сам, но с тех пор много воды утекло. Однако он продолжал верить, будто каждому из братьев необходимо знать длиннющую историю Отряда, в которой найдется место и для него. Он даже велел командирам самим заняться обучением таглианскому всех, кто еще не говорил на этом наречии, чтобы у братьев был какой-то язык для общения. А то ведь и верно — что ни солдат, то особый язык. Не припоминаю, чтобы в Летописях говорилось о временах, когда Отряд был столь же разноязычным.
Так или иначе, от этой работенки мне было не отмазаться. А стало быть, приходилось каждые несколько дней мотаться в штаб-квартиру на общие собрания.
Разбудивший меня аромат казался волшебным. Раздувая ноздри, я высунулся из нашего беспрерывно обновлявшегося бункера и, углядев Тай Дэя, спросил:
— Чем это пахнет?
— Вчера ночью дядюшка Дой добыл кабана. Так что сегодня у нас будет жареная свинина.
— Хочется верить, что я смогу этого дождаться.
— Придется. Тем более что сам просил напомнить, что сегодня утром у тебя встреча.
— Елки-палки!
Предполагалось, что это важная встреча, на которую лучше не опаздывать.
— Если я задержусь, ты уж оставь для меня кусочек. Не обижай родича. — С этими словами я поплелся приводить себя в порядок. О душе, стрижке бороды или укладке волос, конечно же, не могло быть и речи, однако я не мог обойтись без того, чтобы ополоснуть лицо или выковырять всякую дрянь, накопившуюся между зубами. Кстати, хотелось бы знать, что станет с нашими зубами, ежели мы в ближайшее время не отыщем Одноглазого. Он заговаривал парней от зубной боли, и заговоры его действовали — но их требовалось повторять каждые два года. Его чары были хилыми, но многие из вступивших в Отряд в последнее время не имели даже и этой защиты.
Тай Дэй обижать меня не стал — просто-напросто снял кабанчика с огня и вместе с тушей поперся следом за мной. От этого малого все равно не улизнешь.
Я по-прежнему ходил пешком. Дрема так и не вернул мне коня. И не вернулся сам, хотя времени прошло уже более чем достаточно. Он исчез, когда пересекал горы. Поиски в мире духов ничего не дали. Я начинал опасаться худшего.
Две откормленные вороны следовали за мной, перепархивая с куста на скалу, — единственное свидетельство того, что Душелов пережила устроенный Госпожой тарарам и по-прежнему испытывала к нам интерес.