Тьмать

Вознесенский Андрей Андреевич

B ТОПОЛЯХ

Эти встречи второпях,этот шёпот торопливый,этот ветер в тополях —хлопья спальни тополиной!Торопитесь опоздатьна последний рейс набитый.Торопитесь обожать!Торопитесь, торопитесь!Торопитесь опоздатьк точным глупостям науки,торопитесь опознатьэти речи, эти руки.Торопитесь опоздать,пока живы – опоздайте.Торопитесь дать под заднеотложным вашим датам…Господи, дай опоздатьк ежедневному набору,ко всему, чья ипостасьне является тобою!..Эти шавки в воротах.Фары вспыхнувшим рапидом.У шофёра – второй парк.Ты успела? Торопитесь…1982

* * *

Ты мне никогда не снишься.Живу Тобой наяву.Снится всё остальное.И это дурные сны.Спишь на подушке ситчика.Вся загорела слишком.Дышит, как чайное ситечко,выбритая подмышка.Набережная Софийская!Двери балконной скрип.Медвяная метафизикапахнущих Тобой лип.1982

РЕДКИЕ КРАЖИ

Обнаглели духовные громилы!На фургон с Цветаевой совершён налёт.Дали кляп шоферу —чтоб не декламировал.Драгоценным рифмам настаёт черёд.Значит,

наступают времена Петрарки,когда в масках грабящие мужикареты перетряхивализа стихов тетрадки,Масскультурники вынули ножи.Значит, настало время воспеть Лауруи ждать,что придёт в пурпурномподводном шлеме Дант.У бандитов тоже есть дни культуры.Угнал вагон Высоцкого какой-то дебютант.Запирайте тиражи,скоро будут грабежи!..«Граждане,давайте воровать и спекулировать,и из нас появится Франсуа Вийон!Он издаст трагичную «Избранную лирику».Мы её своруем и боданём.Одному поэту проломили череп,вытащили песни лесных полян,и его застенчивый щегловый щебетгонит беззастенчивый спекулянт.А другой сам продал голос свой таранный.Он теперь без голоса – лишь хлюп из гланд.Спекулянт бывает порой талантлив.Но талант не может быть спекулянт.Но если быть серьёзным – Время ждёт таланта.Пригубляйте чашу с молодым вином.Тьма аквалангистов, но нету Данта.Кое-кто ворует —но где Вийон?1982

КУЗНЕЧИК

М. Чаклайсу

Сыграй, кузнечик, сыграни,мой акустический кузнечик,и в этих музыках вкуснейшихлуга и август сохрани.Сыграй лесную синеву,органы лиелупских сосени счастье женщины несносной,которым только и живу.Как сладостно обнявшись спать!А за окошком долго-долгов колках древесных и восторгахзаводит музыку скрипач…Сыграй зелёный меломан.Роман наш оркестрован грустью,не музыкальная игрушка,но тоже страшно поломать.И нам, когда мы будем врозь,дрожа углами ног нездешних,приснится крохотный кузнечик —как с самолёта Крымский мост.Сыграй, кузнечик, сыграни…Ведь жизнь твоя ещё короче,чем жизни музыкантов прочих,хоть и не вечные они.

ШЕКСПИРОBСКИЙ СОНЕТ

Зову я смерть. Мне видеть невтерпёж…Да жаль тебя покинуть, милый друг.

Перевод С. Маршака

Охота сдохнуть, глядя на эпоху,в которой честен только выпивоха,когда земля растащена по крохам,охота сдохнуть, прежде чем все сдохнут.Охота сдохнуть, слыша пустобрёха.Мораль читают выпускницы Сохо.В невинность хам погрузится по локоть,хохочет накопительская похоть,от этих рыл – увидите одно хоть —охота сдохнуть…Да, друга бросить среди этих тварищ —не по-товарищески.Давно бы сдох я в стиле «де-воляй»но страсть к тебе с убийствамив контрасте.Я повторяю: «Страсти доверяй»,trust – страсти!Да здравствует от этого пропасть!Все за любовь отчитывать горазды,конечно, это пагубная страсть —trust – страсти!Власть упадёт. Продаст корысть ума.Изменят форму транспортные трассы.Траст-страсти, ты не покидай меня —траст-страсти!1983

СОН

Я шёл вдоль берега Оби,я селезню шёл параллельно.Я шёл вдоль берега любви,и вслед деревни мне ревели.И параллельно плачу рек,лишённых лаянья собачьего,финально шёл XX век,крестами ставни заколачивая.И в городах, и в хуторахстояли Инги и Устиньи,их жизни, словно вурдалак,слепая высосет пустыня.Кричала рыба из глубин:«Возьми детей моих в котомку,но только реку не губи!Оставь хоть струйку для потомства».Я шёл меж сосен голубых,фотографируя их лица, —как жертву, прежде чем убить,фотографирует убийца.Стояли русские леса,чуть-чуть подрагивая телом.Они глядели мне в глаза,как человек перед расстрелом.Дубы глядели на закат.Ни Микеланджело, ни Фидий,никто их краше не создаст.Никто их больше не увидит.«Окстись, убивец-человек!» —кричали мне, кто были живы.Через мгновение их всехпогубят ядерные взрывы.«Окстись, палач зверей и птиц,развившаяся обезьяна!Природы гениальный смыслуничтожаешь ты бездарно».И я не мог найти Тебясреди абсурдного пространства,и я не мог найти себя,не находил, как ни старался.Я понял, что не будет лет,не будет века двадцать первого,что времени отныне нет.Оно на полуслове прервано…Земля пустела, как орех.И кто-то в небе пел про это:«Червь, человечек, короед,какую ты сожрал планету!»…Потом мне снился тот порог,где, чтоб прикончить Землю скопом,как в преисподнюю звонок,дрожала крохотная кнопка.Мне не было пути назад.Вошёл я злобно и неробко —вместо того чтобы нажать,я вырвал с проводами кнопку!1983

МАТЬ

Я отменил материнские похороны.Не воскресить тебя в эту эпоху.Мама, прости эти сборы повторные.Снегом осело, что было лицом.Я тебя отнял у крематорияи положу тебя рядом с отцом.Падают страшные комья весенниеНоводевичьего монастыря.Спят Вознесенский и Вознесенская —жизнью пронизанная земля.То, что к тебе прикасалось, отнынестало святыней.В сквере скамейки, Ордынка за нимистали святыней.Стал над берёзой екатерининскойсвет материнский.Что ты прошла на земле Антонина?По уши в ландыши влюблена,интеллигентка в косынке Рабкринаи ермоловская спина!В скрежет зубовный индустрий и примусов,в мире, замешанном на крови,ты была чистой любовью, без примеси,лоб-одуванчик, полный любви.Ты – незамеченная Россия,ты охраняла очаг и порог,беды и волосы молодые,как в кулачок, зажимая в пучок.Как ты там сможешь, как же ты сможешьтам без родни?Носик смешливо больше не сморщишьи никогда не поправишь мне воротник.Будешь ночами будить анонимно.Сам распахнётся ахматовский томик.Что тебя мучает, Антонина,Тоня?В дождь ты стучишься. Ты не простудишься.Я ощущаю присутствие в доме.В тёмных стихиях ты наша заступница,Тоня…Рюмка стоит твоя после поминокс корочкой хлебца на сорок дней.Она испарилась наполовину.Или ты вправду притронулась к ней?Не попадает рифма на рифму,но это последняя связь с тобой!Оборвалось. Я стою у обрыва,малая часть твоей жизни земной.«Благодарю

тебя, что родила меняи познакомила этим с собой,с тайным присутствием идеала,что приблизительно звали – любовь.Благодарю, что мы жили бок о бокв ужасе дня или радости дня,робкой любовью приткнувшийся лобик —лет через тысячу вспомни меня».Я этих слов не сказал унизительно.Кто прочитает это, скорейматери ландыши принесите.Поздно – моей, принесите – своей.1983

ПЕРBАЯ ЛЮБОBЬ

Мы были влюблены.Под бабкиным халатомтвой хмурился пупок среди такой страны!И водка по ножустекала в сок томатный,не смешиваясь с ним.Мы были влюблены.Мы были влюблены. Сожмись, комок свободы!А за окном луны, понятный для собак,невидимый людьми,шёл не Христос по водам —по крови деспот шёл в бесшумных сапогах.Плевался кровью кран под кухонною кровлей.И умывались мы, не ведая вины.Струилась в нас любовь, не смешиваясь с кровью.Прости, что в эти днимы были влюблены.1985

ИПАТЬЕBСКАЯ БАЛЛАДА

Морганатическую фрамугувыломал я из оконного круга,чем сохранил её дни.Дом ликвидировали без звука.Боже, царя храни!Этот скрипичный ключ деревянный,свет заоконный, узор обманный,видели те, кто расстрелян, в упор.Смой фонограмму, фата-моргана!У мальчугана заспанный взор…Аж кислотой, сволота, растворили…– Дети! Как формула дома Романовых?– H₂SO₄!Боже, храни народ бывшей России!Серные ливни нам отомстили.Фрамуга впечаталась в серых зрачкахмальчика с вещей гемофилией.Не остановишь кровь посейчас.Морганатическую фрамугувставлю в окошко моей лачугии окаянные дни протянупод этим взглядом, расширенным мукойнеба с впечатанною фрамугой.Боже, храни страну.Да, но какая разлита разлукав формуле кислоты!И утираешь тряпкою тыдали округи в раме фрамугии вопрошающий взор высоты.1985

БЕСЕДА B РИМЕ

Я спросил у папы римского:«Вы верите в тарелки?»Улыбнувшись, как нелепости,мне ответил папа:«Нет».И Христос небес касался,лёгкий, как дуга троллейбуса,чтоб стекала к нам энергия,движа мир две тыщи лет.В Папскую библиотекудух Иванова наведывался.И шуршал рукав папирусный.Был по времени обед.Где-то к Висле мчались лебеди.Шла сикстинская побелка.И на дне реки познанияпоблёскивал стилет.Пазолини вёл на лежбищепо Евангелью и Лесбосу.Боже, где надежда теплится?Кому вернуть билет?Бах ослеп от математики,если только верить Лейбницу.И сибирской группы «Примус»римский пел эквивалент.Округлив иллюминаторы,в виде супницы и хлебницыпроплыла капелла Паццы,как летающий объект.В небесах на телеспутникеСи-би-эс сражалось с Эй-би-си.Жили жалко. Жили мелко.Не было идей.Землю, как такси по вызову,ждала зелёная тарелка.Кто-то в ней спросил по рации:«Вы верите в людей?»1986

Я ПЕРЕBЁЛ СТИХОТBОРЕНЬЕ «ТЬМА» КАК «ЯДЕРНАЯ ЗИМА»

«I had а dream which was not all а dream…» [1]Я в дрёму впал. Но это был не сон.Послушайте! Нам солнце застил дым,с другого полушария несом.Похолодало. Тлели города.Голодный люд сковали холода.Горел лес. Падал. О, земля сиротств —«Rayless and pathless and the icy Earth…» [2]И детский палец, как сосулька, вмёрз.Что разумел хромающий гяурпод понижением температур?Глядела из промёрзшего дерьмаядерная зима.Ядерная зима, ядерная зима…Наука – это явление лишь год как узнала сама.Превратится в сосулькупобедившая сторона.Капица снял мне с полки байроновские тома.Байрона прочитайте! Чутьё собачее строф.Видно, поэт – барометрклиматических катастроф.«I had а dream», – бубнил как пономарьпоэт. Никто его не понимал.Но был документален этот плач,как фото в «Смене» или «Пари матч».В том восемьсот пятнадцатом годувзорвался в Индонезии вулкан.И всю Европу мгла заволоклаот этого вулкана. Как в бреду.«Затменье сердца, – думал он. – Уйду».Он вышел в сад. Июнь. Лежал в садупятнадцатисантиметровый снег.И вдруг он понял, лишний человек,что страсть к сестре, его развод с женой —всё было частью стужи мировой.Так вот что байронизмом звали мы —предчувствие ядерной зимы!(И Мэри Шелли ему в тот же деньвпервые прочитала «Франкенштейн».)Свидетельствует Байрон. «Лета нет.Всё съедено. Скелета жрёт скелет,кривя зубопротезные мосты.Прости, любовь, земля моя, прости!«I had а dream».Леса кричат: «Горим!»Я видел сон… А люди – жертвы псов.Хозяев разрывают на куски.И лишь один, осипнув от тоски,хозяйки щёку мёртвую лизал,дышал и никого не подпускал.Сиротский пёс! Потом и он замёрз.«Rayless and pathless and the icy Earth…»Ты был последним человеком, пёс!»Поэт его не называет «dog».То, может, Бог?Иль сам он был тем псом?«Я видел сон. Но это был не сон.Мы гибнем от обилия святых,не свято спекулируя на них.Незримый враг торжествовал во мгле.Горело «Голод» на его челе».Тургенев перевёл сии слова.Церковная цензура их сняла,быть может прочитав среди темнот:«Настанет год, России чёрный год…»«Как холодает! Гады из глубинповылезали. Очи выел дымцивилизации. Оголодал упырь.И человек забыл, что он любил.Всё опустело. Стало пустотой,что было лесом, временем, травой,тобой, моя любимая, тобой,кто мог любить, шутить и плакать мог —стал комом глины, амока комок!И встретились два бывшие врага,осыпав пепел родины в руках,недоумённо глянули в глаза —слёз не было при минус сорока —и, усмехнувшись, обратились в прах».С. П. Капица на телемостукричал в глухонемую пустоту:«От трети бомб – вы все сошли с ума! —наступит ядерная зима.Погубит климат ядерный вулкан…»Его поддерживает Саган.Вернёмся в текст. Вокруг белым-бело.Вулкана изверженье привелок холере. Триста тысяч унесло.Вот Болдина осеннее село,где русский бог нам перевёл: «Чума…»Ядерная зима, ядерная зима —это зима сознанья, проклятая Колыма,ну, неужели скосит, – чтобы была нема, —Болдинскую осень ядерная зима?!Бесчеловечный климат заклиненного ума,всеобщее равнодушье, растущее, как стена.Как холодает всюду! Валит в июле снег.И человеческий климат смертен, как человек.Станет Вселенная Богу одиночкою, как тюрьма.Богу снится, как ты с ладошкиземляникой кормишь меня.Неужто опять не хлынет ягодный и грибной?Не убивайте климат ядерною зимой!Если меня окликнет рыбка, сверкнув, как блиц,«Дайте, – отвечу, – климатачеловечного без границ!»Модный поэт со стономв наивные временапонял твои симптомы,ядерная зима.Ведьмы ли нас хоронятв болдинском вихре строф?Видно, поэт – барометрклиматических катастроф.Пусть всемогущ твой кибер,пусть дело моё – труба,я протрублю тебе гибель,ядерная зима!Зачем же сверкали Клиберн,Рахманинов, Баланчин?Не убивайте климат!Прочтите «I had а dream…»Я видел сон, which was not аll а dream.Вражда для драки выдирает дрын.Я жизнь отдам, чтобы поэта стонперевести: «Всё это только сон».1987