То, что мы оставили позади
Шрифт:
— У тебя впереди целая жизнь, чтобы это лицезреть, — я вытащил её на веранду и закрыл дверь. Было холодно и темно. Голые деревья в скупом свете полумесяца отбрасывали на снег скелетообразные тени.
— Десятый уровень поджарил тебе мозги? — спросила Слоан, высвобождаясь из моей хватки.
— Мы объявляем перемирие, — заявил я.
— Это так не работает.
— Мне сорок лет. Я управляю многомиллионным бизнесом. Я владею недвижимостью. Я плачу налоги. Я голосую. Я готовлю. Я каждый год делаю чёртову прививку
— Поздравляю. Куда тебе послать медальку?
— Мы взрослые люди, — сказал я, указывая на окно, где, казалось, всё ещё царил хаос. — И это было последнее выступление в длинной череде дурацких шоу, в которых мы снимались вместе.
Слоан скрестила руки на груди и опустила взгляд на свои ноги. Её ботинки были коричневыми с фиолетовыми швами.
— Я не говорю, что ты прав. Но ты не совсем неправ.
— Это нужно прекратить.
Она надула щёки. В лучах света, падавшего изнутри, пирсинг в её носу поблёскивал. Она походила на озорную лесную фею.
— Я знаю, — она отвернулась от меня и подошла к перилам. — Я ненавижу, что каждый разговор с тобой превращает меня в подростка, не способного контролировать свои порывы. Это позорно.
— Я ненавижу, что позволяю тебе выводить меня из себя. Это бесит, — признался я.
Она слегка улыбнулась ночному небу.
— Значит, ты признаёшь, что частично являешься человеком.
— Я буду всё отрицать, если ты повторишь это.
Она крепче обхватила себя руками и поёжилась от холода. Я медленно придвинулся ближе, пока моя рука не коснулась её плеча, делясь частью своего тепла.
— Что нам теперь делать? Просто простить и забыть? — спросила она.
— Это невозможно, — сухо сказал я.
Она издала короткий горький смешок.
— Кому ты рассказываешь.
— Мы должны найти какое-то решение. Для них.
Мы оба оглянулись через плечо на кухню, где все собрались вокруг стола с кофе и коблерами.
— Они выглядят по-настоящему счастливыми без нас, — заметила Слоан.
— Тогда мы найдём способ сделать так, чтобы они были счастливы с нами.
— Давай начнём с того, что не будем взаимодействовать друг с другом, находясь на публике, — предложила она. — Я не думаю, что мы готовы к вежливым светским беседам.
Мне было неприятно это признавать, но она права. Безопаснее просто избегать друг друга, пока мы не научимся терпимости.
— Отлично. И если по какой-либо причине один из нас чувствует, что не может выносить присутствия другого на том или ином мероприятии, мы заранее планируем другие обязательства, объясняющие наше отсутствие.
— Это такая реплика в духе богачей и их показушных вечеров. Без обид, — быстро добавила она, затем поморщилась. — Это будет сложнее, чем я думала.
— Это привычка. Ничего больше, — настаивал я.
Я не собирался позволять привычке управлять мной. Без всякой иронии я вытащил
Слоан многозначительно посмотрела на сигарету, когда я прикуривал.
— От некоторых привычек избавиться труднее, чем от других.
Она понятия не имела, какую борьбу я пережил в тот день после нашей перепалки в её кабинете. Больше всего на свете я хотел утолить нахлынувший гнев ежедневной дозой никотина. Мои пальцы так и чесались зажать фильтр, а уши жаждали услышать чирканье зажигалки.
Но я отказывался сдаваться.
Награда. А не костыль.
Награда была показателем достижения. Костыль был символом слабости. А я терпеть не мог слабость, особенно внутри себя.
— В будущем, если ты почувствуешь, что не можешь контролировать себя, и необходимость оскорбить меня будет слишком сильной, мы разберёмся с этим наедине, — предложил я, выпуская дым в сторону луны.
— Я? — она повернулась и посмотрела на меня. — Ты даже не успел съесть своё первое тако, как уже раскололся.
— Да, ну хорошо. Теперь всё в прошлом, — я одновременно и любил, и ненавидел, когда она уделяла мне всё своё внимание. Я заставил себя отвести от неё взгляд.
— Отныне для меня ты будешь тем слегка расистским, женоненавистническим дядей со слабым слухом, с которым все избегают общаться на Дне Благодарения.
— А ты всего лишь надоедливая невидимая подружка Наоми и Лины, которую я якобы признаю, когда они настаивают на том, чтобы занять для тебя место за столом, — сказал я.
Слоан отошла от перил и протянула руку.
— Договорились?
Я накрыл её руку своей. Её ладонь была такой маленькой и хрупкой в моей руке.
— Договорились.
Было бы так легко сломать что-то настолько хрупкое. Так легко сломать. Я ненавидел то, что мы оба это знали.
«Приди в себя».
Её красные губы лукаво изогнулись, когда мы обменялись рукопожатием.
— Я бы сказала, что было приятно пообщаться, но мы обе знаем, что это ложь.
Я отпустил её руку и повернулся к ней спиной, желая, чтобы она и звук, который преследовал меня, исчезли.
Я подождал, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь, оставив меня одного в темноте на веранде, и только потом глубоко затянулся сигаретой.
Глава 14. Красный флажок
Слоан
— Ты хотя бы спрятала труп, Слоани? — спросил Нэш, когда я вошла в кухню. Он массировал плечи Лины, пока она наполняла бокалы вином.
— Он всё ещё дышит. Я вижу, вы двое помирились, — сказала я Ноксу, который зажал Наоми между стойкой и своей грудью. Его руки были засунуты в задние карманы её джинсов, а на его красивом лице застыло выражение хищного волчьего предвкушения.