То, что мы оставили позади
Шрифт:
— Послушай меня. Я поеду прямиком за тобой. Хорошо? Ни с кем не разговаривай. Если они попытаются допросить тебя, скажи им, что не будешь говорить без присутствия вашего адвоката.
Его тон был спокойным, успокаивающим.
— Что… — мой голос звучал хрипло, и я прочистил горло. — Что насчёт моей мамы? — прохрипел я.
— Её везут в больницу для осмотра, — ответил он, понизив голос.
— Люсьен, — испуганное лицо Слоан появилось рядом с серьёзным лицом её отца.
Я отвернулся, не желая её видеть. Не желая сталкиваться
— Уходи, — сказал я.
— Что? — переспросил мистер Уолтон, наклоняясь ближе.
— Уведите её отсюда! Пожалуйста.
— Люсьен, мне жаль… — начала Слоан.
— Иди встань рядом со своей матерью, Слоан, — сказал мистер Уолтон своим адвокатским тоном.
Мой отец стоял на страже у задней двери машины скорой помощи, наблюдая за мной. Я знала, что он на самом деле делал. Напоминал моей матери, что случается с жёнами, которые не знают, что их верность принадлежит их мужьям, а не их сыновьям.
Я не винил её. Я даже не знал, виню ли я Слоан. Я просто знал, что всё, за что я так долго боролся, теперь закончилось. Всё это было напрасно. Я отправлюсь в тюрьму. Мой отец убьёт мою мать. Потом он либо отправится в тюрьму, либо сопьётся до смерти. Независимо от того, как именно выпадут кости, это конец семьи Роллинсов.
— Но, папа, ты не можешь позволить им забрать его. Это сделал не он. Это не вина Люсьена. Мистер Роллинс…
Если бы он услышал её, если бы у него появилось хоть подозрение в том, что она знает… Меня не будет рядом, чтобы остановить его. Мне стало дурно.
— Хватит! — резко гаркнул я. Я до сих пор не мог смотреть на неё. Ей нужно уйти от меня.
— Люсьен, — шёпот Слоан прервался.
— Иди и подожди со своей матерью, — отрывисто приказал мистер Уолтон.
Я почувствовал, что она уходит. Волна безнадёжности захлестнула меня.
— Вам не стоит ввязываться в это, мистер Уолтон. Это небезопасно.
Он потянулся в машину и положил руку мне на плечо.
— Мы не бросим тебя, Люсьен. Ты хороший парень, который становится хорошим мужчиной. Я всё исправлю.
По дороге в полицейский участок я поймал себя на том, что удивляюсь, почему одни люди посвящают свою жизнь починке вещей, в то время как другие стремятся только сломать их. Хотя теперь это уже не имело значения. Я был одним из сломанных.
Глава 20. Никто другой её не получит
Люсьен
Морин Фитцджеральд скрестила длинные ноги в лодыжках и улыбнулась мне своей загадочной улыбкой.
— Что такого важного, раз ты настоял, чтобы я оборвала свой шопинг в Париже раньше времени? — её тон был хорошо поставленным. Её осанка и дикция напомнили зрителям о частных школах-интернатах и летних каникулах в Европе. Ни один каштановый локон не выбивался из классической причёски. Её украшения были дорогими, но подобранными
Но я-то знал, что это не так. Настоящая Морин была более впечатляющей, чем просто какая-нибудь папина дочка с наследством. Как и я, она создала себя из ничего. Также, как и я, она создала систему безопасности из денег, власти и благосклонности.
В свои пятьдесят с небольшим она умудрялась, заходя в помещение, вскружить голову большему количеству людей, чем её сотрудницы. Что было вполне уместно, учитывая тот факт, что она руководила группой красивых работниц секс-бизнеса, которые удовлетворяли богатую элиту Вашингтона и округа Колумбия.
Я подал ей чашку эспрессо на изящном блюдце и присел с краю стола, который занял себе. Менеджер отеля находилась снаружи, вероятно, нервно расхаживая взад-вперёд и задаваясь вопросом, почему человек, который владел этим заведением и выписывал ей зарплату, использовал её кабинет для встречи с самой известной мадам на Восточном побережье.
— Мне нужна информация, — сказал я.
— Не будь жадным, Люсьен. Это неприлично.
— Не притворяйся, что ты кормишь меня от щедрости своего сердца, Морин. Я во многом облегчил твою жизнь.
У нас были близкие отношения. Она сообщала информацию о любых проблемных клиентах, с которыми сталкивались её сотрудницы, и я использовал эту информацию, чтобы убедиться, что больше проблем не возникнет. В зависимости от конкретного человека, мои инструменты варьировались от шантажа до более креативных средств.
— Рано или поздно кто-нибудь сможет установить связь между нами, и что тогда с нами будет? — спросила она, прежде чем сделать небольшой глоток эспрессо.
— Мы оба слишком скрытны для этого.
— Хм. Как оптимистично с твоей стороны. Но люди отвлекаются. Они становятся неосторожными.
— Так вот почему твоё имя всплыло в связи с безвременной кончиной Феликса Метцера? — спросил я, бросив эту информацию к её ногам, как мёртвое тело.
Её лицо оставалось совершенно бесстрастным, но я не упустил из виду звяканье фарфора, когда она поставила чашку на стол.
— С кем ты разговаривал?
— С тем, кто (тебе повезло) слишком глуп, чтобы связать воедино все факты. Он принял Феликса за твоего клиента.
— Какое ограниченное воображение у твоей маленькой птички, — сказала Морин, приглаживая свои волосы.
— Почему тебя видели обедающей с человеком, который, по общему мнению, был всеми любимым криминальным посредником, пока его тело не выловили из Потомака?
Она вздохнула.
— Сначала скажи мне, почему ты в этом участвуешь.
— Феликс продал Энтони Хьюго список с именем моего друга. Хьюго дал понять, что все имена из списка должны быть устранены.
— У тебя есть друзья? — она приподняла бровь, и её карие глаза блеснули.