То, что растет

Тремблей Пол Дж.

Б.П.: Нет, что вы. Мне кажется, это нереально круто.

У.У.: Да, это была такая шутка, понятная только своим. Но эти, казалось бы, выбранные наугад имена тоже обрели особый смысл. По крайней мере, для меня.

Б.П.: А как вам такое аллегорическое прочтение – я читал статью одного моего знакомого критика, который считает, что за всеми этими странными и таинственными событиями кроется классическая история. Что Адмирал, Ворона и Кошачьи штанишки – это, своего рода, синкретические воплощения Гора, Осириса и Сета из египетской мифологии, а мистер Х______ не кто иной, как Уицилопочтли – мексиканский бог войны с головой птицы. Насколько близка ее трактовка к реальности?

У.У.: Я не пытался делать конкретных отсылок ко всем этим мифам о богах с телами людей и головами птиц. Но это не значит,

что они не повлияли на мое творчество. В детстве я читал мифы о древних богах, и они остаются со мной, как и со всеми нами, даже если мы и не осознаем этого. В этом и заключается истинная сила литературы. И писатель, и читатель могут быть кладезями секретов, о существовании которых они не догадываются.

Бен просыпается только в час дня. Во сне ему снился долгий полуночный разговор с Марни. Они стояли в гостиной и даже не пытались сесть и расположиться поудобнее. Ему запомнилась часть этого разговора, она была следующей:

«Когда вы впервые прочитали «Кое-что о птицах»?» – «Лет пять назад» – «Когда вы переехали в город?» – «Наверное, года три назад» – «Наверное?» – «Простите, это было два года назад, в прошлом сентябре. Мне кажется, что я прожил здесь дольше. Не знаю, почему этот вопрос вызвал у меня замешательство». – «Взрослым вы всегда жили один?» – «Да». – «Как далеко вы находитесь от вашей матери? Можете сказать точно в милях?» – «Про мили я не уверен, но она живет в другом часовом поясе». – «Скажите, почему вам так не нравится ваша работа в ресторане?» – «Приходится изображать любезность. Из-за этого я чувствую себя никчемным и одиноким». – «У вас было много любовниц?» – «Всего две. И оба раза отношения продлились меньше двух месяцев. К сожалению, это было давно». – «Что было давно?» – «Когда у меня последний раз была, как вы выразились, любовница». – «Вы когда-нибудь держали в ладонях живую птичку и чувствовали, какая она хрупкая? Или, может, большая птица сидела у вас на руке или на плече, и вы ощущали, какая сила переполняет ее?» – «Нет. Никогда». – «Что вы выберете: когти или клюв?» – «Я бы предпочел крылья». – «Вы не можете выбрать крылья, Бенджамин. Когти или клюв?» – «Ни то, ни другое? И то, и это?» И так далее и тому подобное.

Бен не вышел на работу и не позвонил. Его телефон вибрирует от бесконечного потока сообщений с вопросами вроде: «Где ты?», «Ты придешь?». Он надеется, что вместо него вызвали этого засранца Ши. «Теперь я буду работать только над „Нью дарк ревью”», – говорит он звонящему телефону. Бен решает, что если избавится от и без того весьма хрупкой финансовой поддержки, то сможет наконец преуспеть на своем любимом поприще. Он говорит: «Тони или плыви», а затем упрекает себя за то, что не смог подобрать более подходящей ассоциации, связанной с птицами. Ведь именно птицы откладывают яйца на скалах где-то у берегов Ирландии, а потом матери выбрасывают своих птенцов из гнезд, и те падают к подножию утеса, чтобы либо взлететь, либо погибнуть. Бен полон решимости превратить свой любительский журнал со статьями о необычной современной литературе ужасов и странной фантастике в дело жизни. Он не настолько наивен, чтобы полагать, будто журнал сможет поддерживать его финансово, но, возможно, благодаря ему он сделает себе имя и обретет авторитет в данной сфере, и это поможет ему добиться большего. Он сможет размещать за деньги рекламные материалы различных издательств, а также запустить подписной сервис электронных книг. Невольно он начинает мечтать о том, как «Нью дарк ревью» выиграет премию в издательской индустрии. После такого успеха он выпустит антологию рассказов, посвященных Уитли, – цикл историй, написанных другими знаменитыми писателями и сосредоточенных вокруг рассказа «Кое-что о птицах». Как жаль, что его заставили удалить фото из Фейсбука! Он боится, что упустил возможность. Сообщения и электронные письма с вопросами, почему он удалил сообщение, только усугубляли ситуацию.

Вместо того, чтобы приступить к работе, реализовать свои идеи по продвижению журнала «Нью дарк ревью» и попытаться заработать на нем, Бен ищет в интернете информацию об ирландских птицах, живущих на скалах, и находит статью о кайрах. Они не выбрасывают своих птенцов из гнезд, птенцы следуют на зов своего отца, находящегося у подножия скалы. И они не летят. Птенцы пикируют вниз, отскакивают от склонов скал, и, если им удается уцелеть, они плывут по морю вместе с родителями.

Бен расшифровывает оставшуюся часть интервью и публикует его. Он размещает ссылки на него на разных платформах, однако интервью не вызывает такой же бурной реакции, как фотография с головой птицы. Он решает продумать долгосрочную рекламную кампанию для продвижения интервью, чтобы оно еще долго вызывало интерес, использовать, так сказать, концепцию «длинного хвоста» (популярный в маркетинге и издательском деле термин, куда же без него). После интервью Бен хочет опубликовать большое критическое эссе о творчестве Уитли. Он перечитывает «Кое-что о птицах» еще восемь раз. В гостиной вешает на стену картонную доску. Расписывает на ней основные события рассказа и чертит карту местности, где разворачивается действие, составляет список всех персонажей и для каждого создает досье, использует отрезки веревок и ниток, чтобы установить связи между ними. Он прикрепляет к доске карточки, на которых выписаны цитаты Уитли. Птичью голову он тоже рисует.

В ту ночь в дверь снова стучат. Но Бен не знает, реальный ли это стук, или он ему только снится. На этот раз звук совсем легкий, похожий на едва слышные прикосновения к двери, а не на стук. В то время, когда Бен писал эссе, он, может быть, и обрадовался бы еще одному визиту Марни, но сейчас натягивает одеяло на голову. В конце концов, стук стихает.

Позже на улице усиливается ветер, начинается дождь, и квартира наполняется разнообразными звуками, чем-то напоминающими хлопанье тысяч крыльев.

У.У.: В этом ведь и заключается вопрос, не так ли? Тот самый вопрос, который фактически задает заглавие истории. Меня всегда восхищали птицы, это началось задолго до написания рассказа. Я никогда не мог сформулировать почему. Да, рассказ странный, ироничный, возможно жутковатый, но на самом деле он о моей любви – другого слова я не способен подобрать, – любви к птицам. Простите, что никак не могу толком ответить на вопрос. Попробую еще раз. Наше восхищение птицами продиктовано не только этой пошлой эзотерической душевной тоской, многие из нас, причем не самые дурные люди, считают, что эти чудесные животные служат олицетворением наших озлобленных, близоруких душ, если у нас вообще есть души. Есть в птицах нечто необычное, как будто они не из этого мира, не так ли? И хвала за это небесам! Кажется, что они обладают знаниями, которые нам абсолютно неведомы. Я не уверен, что могу хорошо объяснить, но именно поэтому я и написал рассказ. В нем мне удалось рассказать о птицах намного лучше, чем я это делаю сейчас. Я, скромный наблюдатель, всегда считал, что наиболее подходящая эмоция, которую мы должны испытывать в присутствии птиц, – это благоговение. Благоговение – смесь страха и даже ужаса с неистовым исступлением.

Бен просыпается оттого, что телефон снова вибрирует – опять звонят из ресторана. В его спальне темно. И, насколько он может судить из своего похожего на пещеру жилища, на улице тоже еще не рассвело. Бен шарит по прикроватной тумбочке рукой и включает лампу, но свет только ухудшает его состояние. В изножье его кровати стоит комод. Он с ним с самого детства, его деревянная поверхность покрыта неосторожными сколами и белыми обрывками бумаги, оставшимися от наклеек с Покемонами. Наверху комода – птичья голова, и она стала такой же большой, как и его собственная. Даже больше. Но окрас оперения все тот же, как у андского эубукко. Красный цвет больших перьев кажется еще более невероятным, как будто прежде и не существовало настоящего красного цвета и впервые он появился на этом гротескном и прекрасном оперении. Бен понимает, что цвет служит для передачи определенной информации. Это предупреждение. Угроза. Как и коричневато-желтый клюв, толстый и выдающийся вперед, словно рог у носорога, – он сурово впивается в его спальню. Глаза у птицы больше, чем его кулаки, и черные зрачки также утопают в красном цвете.

Бен вскакивает, ищет металлическую трубу, сжимает ее обеими руками, как до нелепого короткую и абсолютно бесполезную бейсбольную биту. Он выкрикивает «Кто здесь?» несколько раз подряд, как будто, если станет многократно повторять этот вопрос, на него последует точный ответ. Но ответа нет. Он вбегает в гостиную с криком: «Марни?», открывает дверь в ванную и в кладовку – но там никого нет. Проверяет входную дверь. Она не заперта. Мог ли он сам не закрыть ее на ночь? С чувством глубокого сожаления он открывает ее и выходит на пустое крыльцо. За пределами его квартиры – другой мир из нагромождения кирпичных зданий, нескончаемого потока транспорта, машин, тесно припаркованных друг к другу, насколько хватает взгляда, и тротуаров – этих рек для пешеходов, которые понятия не имеют, кто он такой и что с ним происходит, и которым на это в общем-то наплевать. Бен понимает, что зря он вышел на улицу, поэтому возвращается в квартиру и снова кричит: «Кто здесь?»

В конце концов, Бен прекращает кричать и возвращается в спальню. Он ходит кругами перед комодом так, чтобы видеть птичью голову анфас, а не в профиль. Бен фотографирует ее на телефон и делает групповую рассылку (прикрепив фото) некоторым своим знакомым из сообщества любителей литературы ужасов и вирда. Он пишет им, что это новое фото, но его нельзя публиковать в открытом доступе. Через тридцать минут он получает самые разные ответы: от «Завидую!» и «Да, видел вчерашнюю фотку, но круто» до «Вчерашнее фото было лучше. Можешь прислать мне его?». Никто не пишет, что голова нереально большая, хотя это должно быть заметно, ведь она занимает значительную часть комода. Возможно, все решили, что это фотомонтаж? Или подумали, что птичья голова на вчерашнем фото (снятая крупным планом на полу) была такого же размера? А может бить, увидев это новое фото, они пришли к выводу, что на самом деле голова не того размера, что показался им в прошлый раз? Он пишет ответ: «Вчера голова была не такой большой», но вместо того, чтобы отправить сообщение, стирает его. Бен подумывает о том, чтобы разместить фото с головой на комоде в разных соцсетях, чтобы Марни могла вернуться и снова сделать ему выговор, и вот тогда он ее спросит, почему она вломилась к нему в квартиру и оставила здесь эту чудовищную голову. Ведь это наверняка ее рук дело.