«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
Шрифт:
Парень кивает головой. На его лице отражается и сознание своей виновности, и радость, и твердая решимость.
— Я сказал, что больше никогда в жизни… Они мне поверили…
Открывается другая дверь. Из нее выходит низенький подвижный старичок — профессор Ландовский, директор фармацевтического института. Его сопровождает полковник милиции.
— Пожалуйста, прошу сюда! — вежливо указывает он профессору, который уже засеменил в другую сторону.
— Нет, но вы понимаете!.. — возбужденно
— Можете не волноваться! — успокаивает его полковник. — Министр здравоохранения звонил мне.
— Нет, вы ничего не понимаете, — взволнованно продолжает профессор. — «Витафан»…
— Ну ладно, — говорит Григаст, когда Мара заканчивает свой рассказ. — Вы отломили голову Будде, но своя-то у вас, надеюсь, осталась на плечах?.. — Он протягивает руку. — Где папироса, которую вы там заметили?
— Ее сразу затоптали… Но это ведь был обыкновенный «Беломор» — совершенно точно!
— Вот видите, — разводит руками Григаст. — А вы хотите, чтобы вам доверили это дело. Не знай я вашего отца с тех пор, когда он был комиссаром моего батальона, и не будь я уверен, что из его дочки может выйти толк, сегодня же прогнал бы вас в архив… А пока что… — Он отворачивается, чтобы не видеть умоляющий взгляд Мары. — Одним словом, терпение! Когда я буду уверен, что подобные ошибки больше не повторятся…
Появляются полковник с профессором, и Григаст обрывает фразу на полуслове. Он встает.
— Майор Григаст, вашему отделу ответственное задание. Мобилизуйте все силы. Профессор Ландовский расскажет вам обстоятельства подробнее. Если возникнет необходимость, свяжитесь с Комитетом госбезопасности, — говорит полковник и уходит.
— Сегодня ночью у нас в институте украли лекарственный препарат витафан! — без всякого вступления начинает профессор. — Вы понимаете, что это значит!
— Рассказывайте! Только с самого начала и во всех подробностях.
— Вначале возникла проблема органической базы. — Профессор достает из кармана блокнот и почему-то принимается испещрять его формулами органической химии.
— Насколько я понимаю, это лекарство?
— Сейчас вам поясню. Как я уже сказал, это было лишь начало…
— Значит, это новинка? — снова перебивает его Григаст.
— Еще бы! Взгляните, что мне пишет по этому поводу Ланвен из Парижа! — Ландовский бросает на стол письмо. — Он считает, что радиоактивные изотопы…
Григаст вдруг становится рассеян — он увидел почтовую марку и машинально лезет в карман за ножничками.
— Ясно, — бормочет майор. — Простите, вы ведь не филателист? — Но тут он замечает, что из-за его плеча глядит Мара, и говорит: — Так что у нас там?
— «В связи с кражей автомашины 24–25 ЛАГ явиться к майору Григасту…» — читает Мара вслух.
Григаст бросает взгляд на покорно склоненную голову Мары, и на его лице проскальзывает некое подобие улыбки.
— Видите, опять ошибка! Майор Григаст теперь займется витафаном… Пишите: «К лейтенанту Маре Лейя». Точка. С начальником я этот вопрос согласую.
Ландовский вырывает из блокнота листок и показывает майору.
— Эта структура…
— Спасибо! — Обрадованная Мара встает и быстро выходит из кабинета.
…Более двух часов продолжается беседа в кабинете Григаста. Сам он уже окончательно выдохся, слушая научные комментарии и рассуждения профессора Ландовского. Майор вытирает лоб большим клетчатым платком и выпивает стакан воды.
— Товарищ профессор, одну секундочку! — В голосе Григаста мольба. — Время дорого. Позвольте мне зачитать протокол нашего разговора.
Профессор умолкает.
— «В ночь на восьмое октября через окно первого этажа неизвестные преступники проникли в фармацевтический институт и похитили две тысячи восемьсот ампул витафана — экспериментального препарата, предназначенного для клинической проверки. Витафан изготовляется из редких растений и активируется в особой камере. Теперь испытание медикамента возобновится не ранее, чем через семь-восемь месяцев. Можно предполагать, что в этой краже заинтересована иностранная фармацевтическая фирма…» Скажите, а разве недостаточно нескольких ампул, чтобы определить состав? Или, скажем, одних формул?
— Абсолютно исключено! Видите ли… — Профессор снова тянется за блокнотом с авторучкой.
Майор дружеским движением останавливает руку профессора.
— Ясно. И потому украли все ампулы. Какова их стоимость?
— На медицинском конгрессе в Вене одна австрийская фирма предлагала за патент два миллиона.
— Скажите, товарищ профессор, а еще кто-нибудь знал об этом предложении?
Профессор встает, подходит к окну и с минуту задумчиво молчит. Наконец он оборачивается.
— Не припомню… то ли присутствовал при этом доктор Эрберт, то ли нет… Просто не могу вспомнить.
Разумеется, можно послать с дежурным милиционером повестку и спокойно ждать, когда Пурвит явится. Номер машины и внешние признаки известны, посты автоинспекции оповещены. Рано или поздно воры будут пойманы. Но Маре вовсе не хочется сидеть сложа руки.
Нет, нельзя терять ни минуты. Надо сейчас же идти в таксопарк, еще раз допросить шофера похищенной машины, собрать сведения о нем, лично познакомиться с обстановкой. Заранее обдумывая вопросы, которые она задаст Пурвиту и его товарищам, Мара спешит домой.