«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
Шрифт:
— Откройте! Полиция! — И тяжелая дверь заходила ходуном.
По полу катается клубок тел. С треском срывается с петель дверь. Врываются полицейские с префектом во главе…
В последнюю секунду вырвавшись из рук Тайминя, Венстрат добирается до окна. Изготавливается выпрыгнуть, но… внизу блуждают лучи от карманных фонарей полицейских. Дом оцеплен. Венстрат медленно поворачивается и также медленно подымает руки. У Смэша нет сил подняться. Он подымает руки, так и не вставая
Тайминь, шатаясь, подходит к начальнику полиции.
— Я штурман с «Советской Латвии», — обращается он к префекту.
— Знаю, господин Тайминь. Мы вас давно ищем.
— И только теперь отыскали?
— Лучше поздно, чем никогда! — шуткой пытается сгладить неловкость префект. — Арестовать! — указывая на Венстрата и Смэша, кивает он полицейским.
— Ну нет, это будет неучтиво! — улыбается Тайминь. — Разрешите прежде всего представить вам моих гостеприимных хозяев!.. Это господин Венстрат, его обычно величают шефом. А вон тот — господин Смэш!
— Знаю эту банду! — угрюмо бросает начальник полиции. — Не беспокойтесь, господин Тайминь! Все получат по заслугам.
— Остальные тоже?
— Разумеется. Мой девиз — закон и порядок. Но в первую очередь нам надо выяснить, кто в действительности принимал участие в вашем похищении, — говорит префект. — Это потребует известного времени. Запаситесь терпением.
— Могу вас избавить от этих затруднений… Запишите: депутат Борк! Консул Фрекса! Редактор Дикрозис!
На набережной народу все прибывает.
— Мне это не нравится! — гневно говорит Берлинг, показывая широким жестом на автомобили репортеров, фотографов, радиокомментаторов, на установленные в нескольких местах прожекторы. — Как я сразу не сообразил! Готов себя убить за это… — продолжает он. — Поведение Хеллера и его предложение мне с самого начала показалось подозрительным, но…
— О чем ты говоришь? — недоуменно спрашивает кто-то из лоцманов.
— О провокации! Ты что, не видишь, для чего они собрались на набережной? Тайминя встречают! — В его голосе звучит отчаяние.
— Я их предупрежу! — предлагает кто-то из лоцманов.
— Поздно! Они с минуты на минуту должны подъехать, мы уже ничего не в силах предпринять.
Консул Фрекса сидит в своей машине и поглядывает на часы.
— Запаздывают, — говорит он сидящему рядом Борку.
— Ничего, — улыбается Борк. — Стоит потерпеть.
— Господа, еще немного терпения, — радушно улыбается журналистам Дикрозис. — Еще минуточку терпения, и вы станете свидетелями неслыханной в Криспорте сенсации. Можете мне поверить! На такие вещи я мастак.
Журналисты отвечают на это признательной улыбкой.
…С командного мостика «Советской Латвии» Акмен с Дубовым напряженно наблюдают за необычной суетой на набережной.
— Что же они решили там учинить? — как бы самого себя спрашивает Акмен.
— Понятия не имею.
— Новую провокацию? В таком случае они опоздали. Через пятнадцать минут к нам на борт подымется лоцман.
— Лоцмана можно задержать. Не знаю, какая роль отведена нам в спектакле, но одно ясно: без нас он потерял бы всякий смысл.
Берлинг поглядывает на огни, обозначающие место якорной стоянки «Советской Латвии».
— Через десять минут я должен быть на судне, — негромко говорит он. — Стало быть, все произойдет в эти десять минут.
— Или не произойдет, — впервые за это время кто-то из лоцманов решается высказать надежду. — Они давно должны были быть здесь.
Атмосфера в гавани все больше сгущается. Консул Фрекса поминутно глядит на часы. Борк спокоен, хранит молчание. Дикрозис пытается утихомирить репортеров.
Где-то вдалеке сигналит автомашина. Все замирают. Автомобильный сигнал уже совсем близко. На набережной появляется старенький «фордик».
— Зажечь прожектора! — командует Дикрозис.
Набережную заливает ослепительный свет. Начинается невообразимая кутерьма. Журналисты выхватывают из карманов блокноты. Фотографы налаживают свою аппаратуру. Радиокомментаторы проверяют микрофон. Кинооператоры приводят в готовность камеры.
Но «форд» обгоняет другая машина. И тут тишину разрывает голос Дикрозиса:
— Вот вам, господа, обещанная сенсация! — исполненным осуждения жестом он показывает на Тайминя, который вылезает из машины в сопровождении Норы и старого лоцмана.
Какое-то мгновение Тайминь стоит неподвижно, будто специально позирует фотографам и киносъемщикам, которые с великой поспешностью снимают его. Затем он поворачивается к машине, из которой уже вылез начальник полиции. Префект любезно берет Тайминя под руку и ведет к причалу, куда, завывая сиреной, подруливает полицейский катер. На короткий миг наступает всеобщее замешательство. Затем раздаются ликующие крики лоцманов.
Консул Фрекса запускает мотор автомобиля.
— Эту кашу вы будете расхлебывать сами, — злобно говорит он Дикрозису.
— Идиот! Нашел время для упреков, — огрызается Борк. — Гони быстрее!
— Выключить прожекторы! — лишь теперь спохватывается Дикрозис.
Однако осветители не выполняют приказания. Камера продолжает съемку.
— Проклятие! — орет взбешенный Дикрозис. — Погасить свет!
Префект поворачивается к толпе.