«Точка бифуркации»
Шрифт:
– Если кто и заслужил славу, хотя бы и посмертную – так это трое погибших в первой вылазке. – неожиданно заговорил дядя Юля. – Николай Миркин, Серёжа Удомлин, мой ассистент, даже Александр Ульянов – хотя он для вас и государственный преступник! Это их муками оплачена наша удача!
– Я помню. – тихо сказал Корф. – И, если для вас это важно – Государь об этом тоже не забыл. Всем, кто так или иначе связан с этой историей, воздастся по заслугам – неважно, живым и мёртвым. Что до Александра Ульянова, решено, что он полностью искупил свою вину как перед царствующим домом, так и перед Российской империей в целом. Вскоре будет объявлено, что этот молодой человек, хоть и поддался опасным политическим иллюзиям – но всё же был настоящим патриотом России, который, несмотря на разногласия с существующей властью, добровольно вызвался отправиться в чужой мир, навстречу неведомым опасностям.
Я огляделся. Ни один из приглашённых не покинул гостиную – все столпились вокруг барона.
– Что ж, вот теперь мы действительно закончили, друзья мои. – Корф словно стряхнул с плеч груз государственных забот и говорил бодро, почти весело. – Давайте-ка все вместе последуем совету милейшего Олега Ивановича и посвятим оставшееся время отдыху и восстановлению сил. Поверьте, скоро они всем нам понадобятся!
ЭПИЛОГ
– «Леопольдина-два». – прочла Варенька надпись на спасательном круге, висящем на леере.
– А почему «два»?
– Первая «Леопольдина» погибла у берегов Конго. – отозвался я. Помнишь, я тебе рассказывал – когда мы с Николом служили на канонерке «Кореец»…
– И вас ещё едва не утопил английский крейсер. – кивнула девушка. – Помню, конечно!
– Ничего подобного! – возмутился я. – Это мы его едва не утопили, после того, как он всыпал по первое число «Разбойнику». А «Леопольдина» тогда пыталась удрать, но ветер не позволил, вот капитан и выбросился на камни у берега [28] .
28
Эти события подробно описаны в четвёртой книге цикла «Дорога за горизонт».
– И мадемуазель Берта купила взамен новую яхту? – Варенька провела рукой по точёным стержням, рядком высовывающимся из отверстий длинной дубовой планки. На стержни – вообще-то, они носили название «кофель-нагели» - были намотаны концы шкотов, фалов и прочих снастей, сплетённых из наилучшего манильского волокна. – Она ведь, наверное, стоит кучу денег!
– Это уж будь благонадёжна. – хмыкнул я. – Только не купила, а заказала – в Англии, на той же верфи, где и первую «Леопольдину». Считается, что там строят лучшие яхты в мире.
– Да, она очень красивая – подтвердила девушка. – Когда я впервые увидела её в гавани Аренсбурга, у меня дух захватило! Но мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь и сама на ней окажусь!
Берта явилась на Эзель на борту своей новой яхты менее, чем через сутки после достопамятной встречи, и уговорила отца совершить небольшой круиз по Балтике – в ожидании того дурдома, который всего через неделю начнётся в столице Дании, это было совсем не лишним. Как мне показалось, Берту не слишком обрадовало то, что отец предложил нам с Варенькой составить им компанию – но я сделал вид, не этого не заметил. Места на яхте хватает, каюта Берты не удобствами и роскошью не уступает будуару в дорогущем отеле, навязывать влюблённой парочке своё общество мы не собираемся – ничего, как-нибудь переживёт. Я бы и Никола с Маринкой позвал – с согласия отца, разумеется, - но те, к радости Берты, отправились в Москву, навестить Овчинниковых в их домике на Гороховской.
– А яхта, на борту которой мы наблюдали встречу сэра Рэндольфа с первым морским лордом? – напомнил я - Ну, во время смотра в Портсмуте, «Новая Каледония», кажется - разве она была хуже? Или, скажем, «Царевна», та, что доставила нас на Эзель?
– Ну… та, в Англии, была слишком большая, да и парусов у неё не было, голые мачты. – моя спутница очаровательно наморщила носик. – Какая ж это яхта? А «Царевна» вообще с колёсами, как буксиры в порту, и такая же неуклюжая! А эта похожа на морскую птицу, чайку или альбатроса – раскинула паруса, и летит над волнами!
– Что есть, то есть. – не стал спорить я. – И хорошо, что отец решился-таки сделать Берте предложение. Достаточно он уже пожил один – и у нас, в двадцать первом веке, и здесь…
– Я тоже очень за него рада. – согласилась Варенька.- Только удивительно:бельгийская аристократка, богатая, собственный замок, яхта эта – и согласилась стать женой никому не известного русского путешественника, чуть ли не авантюриста? Неужели так сильно влюбилась?
– Это ещё кто из них двоих авантюрнее! – хохотнул я. – Как-нибудь попроси отца рассказать, что она вытворяла в Конго – получишь массу удовольствия. Что до «никому не известного», то посмотрим, что будет, когда Государь объявит в Копенгагене… что он там намерен объявить. Вот увидишь - отец ещё в школьные учебники попадёт!
А вы с Николом с ним заодно. – девушка лукаво улыбнулась.
– И не говори только, что тебе это неприятно, всё равно не поверю!
– Не буду. А за отца я, и правда, очень рад. Не каждому так везёт – и богата, и далеко не дура, а уж красавица, каких поискать…
– Вот и ищи, если больше заняться нечем!
– собеседница возмущённо фыркнула. Кажется, мой комплимент в адрес Берты, ей не понравился. – Фигурка, кончено, ничего, зато нос слишком длинный, и губы тонкие! А что они на самом деле влюблены - это хорошо, пусть будут счастливы…
Я отвернулся, пряча улыбку. Вообще-то, у меня было своё мнение насчёт способности этой дамочки влюбляться, но я благоразумно оставил его при себе. К чему рассеивать девичьи иллюзии?
– К повороту стоять!
– раздалось с полубака. Берта на этот раз наняла для яхты экипаж в России, отдавая предпочтение ветеранам, отслужившим в военном флоте – после чего всех отобранных аккуратно проверили «спецы» из Яшиной конторы. Ничего не поделать, неизбежная плата за близость к высшим секретам Империи… в нашем с отцом лице.
Набежавший матрос – коренастый краснолицый дядька с серьгой в ухе, босой, во флотском тельнике – споро размотал заведённый на кофель-нагели шкот. Второй матрос проделал то же самое на наветренном борту, прослабил снасть и гаркнул - «К повороту готов»! В ответ прилетело: «Поворот пошёл!», заскрипели штуртросы, нос «Леопольдины» покатился сначала влево – яхта увалилась слегка под ветер, набирая перед поворотом ход – а потом резко пошёл вправо. В какой-то момент стаксель над нашими головами заполоскал, захлопал. Матросы выждали несколько мгновений, когда длинный бушприт пройдёт линию ветра, и парус с резким хлопком выгнется в другую сторону, принимая ветер – и тогда один принялся травить свою снасть, а другой, работавший со шкотом, ставшим подветренным, наоборот, несколькими сильными движениями выбрал слабину.. Стаксель, однако, продолжал хлопать, хотя и не так сильно, и тогда шкотовый, повинуясь недовольному окрику с полубака «Стаксель подобрать, разиня!..» ещё подтянул трос и несколькими движениями закрепил снасть на кофель-нагеле. А «Леопольдина» уже набирала ход, подгоняемая свежим балтийским ветром, дующим теперь в левую скулу.