Точка Боркманна
Шрифт:
– Лучшего помощника и не придумаешь! – ответил Ван Вейтерен.
– Наконец-то! – воскликнул он полтора часа спустя. – А мне уже казалось, что ты все равно выскользнешь из моего железного захвата.
– Сильная игра, – признал Баусен. – Странный дебют… по-моему, я никогда с таким раньше не сталкивался.
– Его я придумал сам, – сказал Ван Вейтерен. – Он требует определенной остроты ума, и его не удается использовать более одного раза против одного и того
Баусен поднял бокал. Выпил и некоторое время сидел молча.
– Проклятие, – проговорил он. – Честно говоря, вся эта история начинает действовать мне на нервы. Как ты думаешь, мы раскроем это дело?
Ван Вейтерен пожал плечами:
– Ну….
– За полчаса до твоего прихода мне звонил Кейзенхольт, – продолжал Баусен. – Глава округа, сам знаешь. Спрашивал, не хочу ли я остаться. В смысле, пока мы не закончим.
Ван Вейтерен кивнул.
– Самое противное, что он не просил меня досидеть до конца. Просто спросил мое мнение… Хотел, чтобы я сам принял решение. Прекрасное окончание карьеры, черт побери! Доказать свою полную профнепригодность – и выйти на пенсию!
– Ну, знаешь ли…. – попытался возразить Ван Вейтерен.
– Ситуация усугубляется тем, что я и сам не знаю, хочу я или нет. Не очень-то красиво будет выглядеть, если я дам себе пару дополнительных месяцев, а потом так и не раскрою дело. Как ты считаешь?
– Гм… – проговорил Ван Вейтерен. – Да, ситуация двусмысленная, что и говорить. Может, проще взять его до первого числа?
– Полностью согласен, – кивнул Баусен. – Однако я должен что-то ответить Кейзенхольту. Завтра он снова будет звонить…
– После тебя будет Кропке?
– Во всяком случае, до Нового года. В январе объявят конкурс на эту должность.
Ван Вейтерен кивнул. Закурил сигарету, некоторое время размышляя.
– Скажи этом Кейзенхольту, что ты не понимаешь, по поводу чего он переживает, – сказал он. – Палач будет сидеть за решеткой примерно дней через шесть – восемь.
– С какой стати я буду такое утверждать? – спросил Баусен, глядя на него с сомнением.
– Я пообещал все уладить до этого момента.
– Ах ты, черт! – воскликнул Баусен. – Тогда я могу быть спокоен. А как ты собираешься это осуществить?
– Пока не знаю, – ответил Ван Вейтерен. – Но если ты пойдешь и принесешь… дай-ка подумать… бутылочку «Мерло», я успею тем временем расставить фигуры. Думаю, мы найдем верный ход.
Баусен улыбнулся.
– Придумаем сами? – спросил он и поднялся.
– Да, так будет надежнее.
Баусен удалился в сторону подвала.
«Как легко обмануть старого честного комиссара полиции, – подумал Ван Вейтерен. – Чем я занимаюсь, черт побери?»
– Но если… – проговорила Беата Мёрк, соскребая ногтем каплю стеарина со скатерти, – если Рюме открыл, потому что хорошо знал убийцу, это означает, что имя Палача значится где-то в наших списках.
– Друг или коллега, да, – проговорил Мюнстер. – У тебя есть конкретные предложения?
– Сейчас принесу свои записи… ты закончил?
– Сыт до отвала, – сказал Мюнстер. – Очень вкусно… позор, что ты живешь одна.
– Хотя умею приготовить горячий бутерброд?
Мюнстер покраснел:
– Нет, нет, вообще. В смысле, позор мужчинам… что никто тебя до сих пор не окольцевал.
– Чушь собачья, – сказала Беата Мёрк и удалилась в кабинет.
«Во всяком случае, умения вести светскую беседу мне не занимать», – подумал Мюнстер.
– Если предположить, что это мужчина, у нас получается ровнехонько десять штук.
– Не больше? – удивился Мюнстер. – А сколько останется, если мы предположим также, что он живет здесь, в городе?
Беата Мёрк пересчитала.
– Шесть, – ответила она. – Шесть знакомых мужского пола… негусто, должна сказать.
– Они недавно переехали сюда, – сказал Мюнстер. – Еще не успели обзавестись достаточным кругом знакомых. Кто эти шестеро?
– Трое коллег по работе, с которыми они общались… и еще три пары, судя по всему.
– Имена, – потребовал Мюнстер.
– Геннер, Сопинский и Крейц – это врачи. Друзья – это Эрих Мейесе, кстати тоже врач, и… подожди-ка… Кессерлинг и Тэверс. Да, это все. Что скажешь? Мейесе, если я не ошибаюсь, коллега Линке.
Мюнстер взял в руки ее блокнот и задумался.
– Мы общались со всеми, кроме Тэверса и Мейесе. Не думаю, чтобы это оказался кто-нибудь из них, но это нам ничего не дает. Давай предположим, что это… Тэверс?
– Отлично, – кивнула Беата Мёрк. – Тогда дело можно считать раскрытым. Есть только одно маленькое «но»…
– И какое же?
– Он уже три недели в отъезде. Еде-то в Южной Америке, если я правильно помню.
– Вот незадача! – сказал Мюнстер.
– А если допустить, что это был незнакомый ему человек?
– С таким же успехом. Во всякое случае, не из этих шести. Это могла оказаться и какая-нибудь знаменитость. Я имею в виду, человек, которого все знают. К примеру, министр финансов или Мерил Стрип.
– А ты открыл бы Мерил Стрип? – спросила Беата Мёрк.
– Думаю, да.
Беата вздохнула:
– Мы топчемся на месте. Хочешь кофе?
– С удовольствием, – ответил Мюнстер. – Если ты возьмешь на себя приготовление кофе, я тем временем вымою посуду.
– Отлично. Или ты рассчитывал, что я откажусь от твоего предложения?