Точка разрыва
Шрифт:
– Буря виновата, – произнес посетитель таким глубоким голосом, который нельзя было подозревать при его росте. – Проклятые заразы появляются там и тут.
Ларри Пеппердин был диск-жокеем на местной радиостанции и пользовался особой популярностью в Черной Долине. Дин знал его через Клайда Уоткинса, который подрабатывал на радиостанции по выходным.
Огни снова замигали. Касса прозвонила.
– Чертовщина. Извини, Ларри, она раньше чем через пять минут не очнется. Можешь подождать или… Послушай, Дин! Я пробиваю бастербюргер с сыром, картошку, большую
– Какая порция картошки?
– Максимальная!
– Получается пять долларов сорок пять центов. Мистер Двайер вопросительно взглянул на Ларри. Ларри улыбнулся:
– Звучит отлично. У меня двадцать.
– Сдача – четырнадцать долларов пятьдесят один цент, – сказал Дин, не дожидаясь вопроса.
Мистер Двайер расплатился с клиентом из кармана, затем нацарапал для себя записку, чтобы пробить заказ позже.
– Как это у него получается? – спросил Ларри. Менеджер просиял:
– Это еще цветочки: послушай вот это. Дин, сколько времени?
– 19.56, – сказал Дин. Ларри взглянул на часы.
– Ба! А он не смотрел на часы?
Менеджер выпятил грудь от удовольствия, как будто сам осуществил этот трюк.
– Даже не взглянул, – он упаковывал заказ. – Я проверял его, пытался одурачить. Не сработало. Дин Трумэн всегда знает, сколько времени. Всегда.
– Боже, парень, ты что, экстрасенс или еще чего? – спросил Ларри. – Это магия?
Менеджер скорчил гримасу:
– Лучше не говори о магии.
– Магия? – переспросил Дин зазвеневшим голосом. – Магия? Нет никакой магии.
– Ну вот и приехали, – заметил менеджер, выкатывая глаза.
– Магия – прибежище невежд. Все, я повторяю, все, что я делаю, можно научно объяснить – если не сегодня, то завтра, но точно и бесспорно. Это самый суеверный из всех городов, какие я видел.
– Это оттого, что мы живем в тени холма, – сказал Ларри.
– Холма Хокинса?
– Ну началось, – менеджер покачал головой, ворча себе под нос.
– Сплошной вздор. Россказни о привидениях, выдуманные, чтобы пугать детей, и проникшие в самую глубину сознания. Холм – одно надувательство. Надо быть простаками, чтобы верить в это.
– Я тебя предупреждал, – заметил менеджер.
– Он всегда такой? – спросил Ларри.
– Только если речь идет о всяких непонятных материях. Думаю, побочный эффект от большого количества мозгов.
Дин внимательно изучал свои ботинки, неожиданно смутившись. Он взял тряпку и стал тереть прилавок.
– Извините, меня иногда заносит. Ларри Пеппердин рассмеялся:
– Эй, я с тобой заодно, дружище. Единственная магия, в которую я верю, – это та, что я творю с девчонками. Понимаешь, о чем я?
Он подмигнул, и Дин покраснел.
Диск-жокей взял еду и уже собрался уходить, но вдруг остановился.
– Вестей о Клайде Уоткинсе и Джоне Эвансе еще нет? Интересно, как все прошло.
– Что прошло? Ларри нахмурился:
– Ты не знаешь? Я подумал, раз вы друзья и все такое… – он покачал головой. – Ладно, не бери в голову. Увидимся позже.
Дин кивнул и вернулся к прилавку.
19.58
Джуди
Дин завидовал ее сводному брату, Джону-бесстрашному. Джона практически ничего не пугало, ничто не могло вывести его из равновесия. Джон Эванс был способен на все. Завести разговор с гордой незнакомкой – пожалуйста. Вправить выбитый сустав – протяните ему вывихнутую руку – через секунду гуляйте. Зафиксировать сломанную кость – тоже без проблем, он проводил эту операцию и на себе. Джон умел чинить, резать, шить, забивать, клеить, накладывать гипс и наносить удары – справлялся с любой проблемой на выбор.
А все, что умел делать Дин, – производить подсчеты у себя в голове и выдавать точное время, не взглянув на часы.
– Просто предложи ей прогуляться, – внушал ему Джон. – Я знаю, что ты ей нравишься. Кроме того, что плохого может из этого получиться?
Она может поднять меня на смех, позвать друзей и поднять меня на смех еще раз, повесить мою фотографию на фонарь, чтобы весь город поднял меня на смех. И наконец, что самое плохое, она может сказать «нет».
Все же в предпоследнюю субботу Дин почти сделал это, почти набрался смелости. Но… «Джуди, погуляешь со мной как-нибудь?» – слова прилипли к его языку, как роса к цветочному лепестку.
Но потом в зал вошел Уайти Доббс.
– Как клеится, Джимми Дин? – спросил он и рассмеялся, причем у Дина по коже побежали мурашки.
Момент был упущен, как детский воздушный шарик, улетающий из цепких рук малыша.
Как клеится, Джимми Дин?
Всегда одна и та же глупая шутка. Но Дин рассмеялся, как всегда. Уайти Доббс относился к таким людям, столкнувшись с которыми вы были рады просто тому, что остались целыми и невредимыми.
В понедельник и вторник Джуди не появилась в школе. А когда в среду он увидел ее в кафе, она была какая-то подавленная, старалась не смотреть в глаза. Теперь у Дина сосало под ложечкой от ощущения, что он упустил свой единственный шанс. Отчаяние подкатывало к горлу.
В прошлую субботу она вообще не пришла.
Его единственный шанс был упущен из-за пустяка, из-за Уайти Доббса.
Как клеится, Джимми Дин?
Уайти Доббс. Дело было не только в ноже и всяких слухах и даже не в его седых волосах. В том, как он передвигался, как держался, как смотрел своими темными, глубокими глазами – окнами в саму преисподнюю.
Страх.
Дин испытал настоящий страх в тот вечер, хотя с трудом бы мог сказать, почему.
Как клеится, Джимми Дин?
20.00