Точка разрыва
Шрифт:
Что за черт? Холодный рассудок изменил ему, в мозгу засверлила назойливая мысль. Крысы? Змеи? Еще хуже? Неужели что-то могло проникнуть в закрытый гроб? Левой рукой он ощупал ногу. Всего несколько капель воды. Он потрогал обшивку крышки – мокрая. Гроб протекал!
«Надо будет пожаловаться в похоронное агентство Перкинсов, – он засмеялся, забыв свою минутную панику. – Наверное, идет дождь. Льет как из ведра, раз дошло даже сюда».
Странно, но радио о дожде умолчало. Новости закончились. Долли Партон запела разбитную песенку.
Что,
Вдох.
Он сложил нож, потом снова выпустил лезвие.
Клик.
Флип.
Звук успокоил его.
Нет, волноваться не из-за чего. Его время еще не истекло, а кроме того, у него оставался кислород. Даже если этот дурацкий гроб наполнится водой, он сможет продолжать дышать – ведь воздушный баллон непроницаем.
Уайти захихикал под маской.
Музыка по радио перестала играть.
– Это Ларри Пеппердин, и на Кей-Ди-Эл-Уай срочные новости. Свежая информация об инциденте на Ривер-роад…
Время почти вышло. Можно послушать.
– Полиция штата Орегон теперь с точностью утверждает, что все четыре человека погибли после того, как их машину сбил поезд на железнодорожном переезде к западу от города…
Вдох.
– Личности погибших установлены. Это… Вдох.
– …Мейсон Эванс…
Мышцы его руки свело судорогой.
– … Клайд Уоткинс…
Сильная дрожь прошла по спине.
– …Натан Перкинс…
Он принялся дышать прерывисто, истерически захлебываясь.
– …и Джон Эванс… Сердце оледенело.
– …О смерти всех четверых уже сообщено родственникам. Полиция считает, что катастрофа произошла из-за того, что подростки проигнорировали сигнальные огни…
Радио продолжало говорить, но Уайти больше не слушал.
Единственные, кто знал о нем, о том, где он был, единственные, кто мог освободить его, погибли.
Ему казалось, что мозг высох. Мысли растворились, понимание исчезло, выдержки не существовало. Мир уменьшился до всепоглощающей темноты крышки.
Он уронил нож и уперся в крышку гроба обеими руками, надавливая изо всех сил, каждой клеточкой своего тела. Пока руки не задрожали, а суставы не захрустели.
Крышка оставалась неподвижной.
Вдох.
– У нас есть обряд посвящения, – говорил Джон Эванс. – Чтобы знать, на что ты способен.
А теперь Джон мертв, Мейсон Эванс мертв, Клайд Уоткинс мертв, Натан Перкинс – тоже. И никто не знает, где находится Уайти Доббс. Никто не знает, что он зарыт заживо на вершине холма Хокинса.
А скоро и Уайти Доббс будет мертв.
Кровь текла яростным и неослабевающим потоком. Джина Линн Блэкмор приложила руку к носу в слабой попытке остановить этот натиск. Ее ладонь моментально наполнилась красной жидкостью.
– Плохо дело, очень плохо, – прошептала она. Джина вытащила сверток бумажных салфеток из буфета.
– Очень плохо, – повторила она. – Такого не бывало со времен… пожара в шестьдесят восьмом.
Голос ее был слаб и прозрачен, как взмах крыльев бабочки. В тот день начальная школа Черной Долины исчезла в языках желто-красного пламени. Погибло семьдесят два ребенка. Причину так никогда и не установили.
– Все то же самое. Это Божественное чудо, что еще кто-то спасся, – говорил отец, крепко прижимая ее к себе.
Джина тогда училась только в третьем классе, но она понимала, что это не чудо: причиной всему была кровь. Она хлынула, как и сегодня, без предупреждения, без остановки… и… Что «и…»?
Джина знала – что. Тогда кровь пошла так же и появилось то же ощущение. Джина выбежала из класса, помчалась в туалетную комнату. Оказавшись в коридоре, поняла, что ощущение усиливается. Она затихла, прислушиваясь к голосу крови, лицо ее было белым, а руки и платье окрашивались алым. Потом она потянулась и нажала окровавленными пальцами на сигнал аварийной тревоги.
Впоследствии никто даже не подумал, что сигнал прозвучал за три минуты до начала пожара. Но когда огонь вспыхнул, то в миг охватил здание, так что от трех минут было мало пользы. Не все смогли выбраться.
Но ее класс выбрался.
Сколько бы еще могло погибнуть, если бы не…
Кровь.
Джина ни единой душе не сказала. Да и кто бы поверил? Рожденная и выросшая в тени холма Хокинса, уже в таком возрасте она считалась маленькой ведьмой. Иногда Джина и сама в это верила. Возможно, это была просто мечта, детская фантазия, желаемое принималось за действительное. Она перетасовывала свои воспоминания, где ей отводилась роль героини, своеобразная дань травме. Глубоко в душе она все же знала правду.
Давным-давно, давным-давно…
Кровь была лишь иллюзией, далеким ночным кошмаром, ничем больше… До сегодняшнего дня.
Небо содрогалось, дождь лил все сильнее.
Происходило что-то ужасное.
– Что? – спросила она.
Но на этот раз кровь хранила молчание.
Уайти Доббс очнулся. Он потерял сознание от изнеможения и страха, которые погрузили его в непроглядную бездну, темную, как сама могила.
Сколько это продолжалось? Сколько осталось воздуха?
Он схватил молчавшее радио и до упора повернул ручку звука – ничего не произошло. Батарейки сдохли.
– Скоро и я умру. Вдох.
Он чувствовал сырость – гроб все протекал. Нет, влага была слишком теплой для дождя. Просунув руку в пах, он понял, что помочился в штаны. Не имеет значения. Многие вещи не имеют значения, когда тебе предстоит умереть. Его сердце билось от ярости и страха.
Он принялся колотить крышку гроба, вскрикивая при каждом ударе.
Клик.
Флип.
Он вонзил нож в крышку, глубоко загнав лезвие в дерево. Должно быть, слишком глубоко. Но адреналин, наполнявший мышцы, позволил ему вывернуть нож. Он вонзал его снова и снова. Каждый раз нож вгрызался в обшивку, кромсая кружева, выдалбливая твердый потолок.