Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) (сборник)
Шрифт:
— Сколько могли, упирались, — сказал председатель. — Да ведь плетью обуха не перешибешь…
— Да вы, как видно, и не пытались перешибить. Гнилую мягкотелость проявили… Насильно никто вас не смог бы заставить. Ну да что уж теперь говорить… Делать надо! Сейчас же перенести нары в прежнее помещение!
«— Пощадите, товарищ представитель! — взмолился Курбан-ага. — Если мы еще раз их перенесем, расходов будет больше, чем дохода от всех этих шелкопрядов. Овчинка явно выделки не стоит…
— Так что, червей держать в клубе? Может быть, они у вас в концертах
Но тут уж заупрямился председатель. Коса нашла на камень.
— Да что же, нам больше делать нечего, как нары туда-сюда таскать? А вас завтра, как Кертикова, отзовут и пришлют другого, так мы опять их сюда потащим? А может быть, их в правлении поставить или по домам колхозников раздать? Баста! Пока не получу прямого указания от первого секретаря райкома, не перенесу!
— Перенесешь!
— Не перенесу!
Долго они спорили. Представитель и так и этак, то с одной стороны к председателю подъедет, то с другой. А тот — ни в какую! Смотрю, под конец представитель откровенно загрустил.
— Я вас прошу, Курбан-ага, не губите мне жизнь, — сказал он умоляюще. — Найдется щелкопер — фельетон напишет. Как пить дать напишет! Вы, конечно, свалите все на представителя. А мне что делать? Один я и окажусь виновным. Очень прошу вас, Курбан-ага! Перенесите! Неужели вы хотите моих детей лишить куска хлеба?
Махнул рукой председатель и сдался…
Разобрали мы нары и начали в прежнее помещение перетаскивать. Снова три дня с утра до вечера ухлопали.
А когда собрали коконы, подсчитали доходы и расходы, оказалось, что председатель был прав. Овчинка действительно не стоила выделки…
Довлет Эсенов
Усмешки Ёллы Мергена
(перевод И.Александрова)
Много лет тому назад я работал корреспондентом радио. Трудно было тогда нашему брату. Магнитофон, который приходилось брать с собой, мог тащить на себе лишь хорошо накормленный ишак — голодному он был не под силу. О нынешних портативных мы только мечтали.
Однажды получил я задание и поехал в село. С трудом добрался до него только на следующий день к вечеру. На мое счастье, в колхозе была гостиница, хоть и незавидная, но своя. Не знаю, то ли по приказу председателя, которому я пообещал записать его голос на пленку, то ли по собственной инициативе, но ответственный за гостиницу яшули Еллы Мерген встретил меня очень приветливо. Это был смуглый, сухощавый, высокого роста старик, с седенькой бородкой и добрым лицом.
За шестьдесят с лишним лет Еллы Мерген много повидал на своем веку. Оставшись в детстве сиротой, он порядком хлебнул горя от баев и беков. Во время коллективизации одним из первых вступил в колхоз и был его председателем, потом работал в сельсовете и райисполкоме. Привыкший жить общественными интересами, он и сейчас, будучи уже в годах, читал все центральные газеты и журналы, не пропускал литературных новинок. Поэтому, когда разговор заходил о литературе, он тут же вступал в него. Прочитал, мол,
Каждое произведение он оценивал по-своему, очень своеобразно.
И ко всему прочему, Еллы Мерген остроумен. Придешь усталый, а послушаешь за чаем его байки — и куда девалась твоя усталость!
На другой день возвращаюсь я вечером в гостиницу и вижу: Еллы Мерген рассказывает, а люди вокруг покатываются от смеха. Наладил я магнитофон и стал записывать. Потом записал рассказы о его приключениях, о разных случаях, поведанных мне его земляками.
Таким образом, пленку, которую привез, чтобы на месте записать репортаж, почти всю израсходовал на Еллы Мергена, на его приключения…
А в редакции «приключение» ждало меня самого. Но не из тех, рассказы о которых я записал на пленку. Мне кое-что записали в трудовую книжку, и запись эту теперь никогда не уберешь.
Недавно я снова побывал в тех краях. Колхозный поселок за это время превратился в благоустроенный агрогородок. Посредине его — уютная гостиница, обставленная прекрасной мебелью. Вокруг — зелень, цветы. Но старика, хозяина гостиницы, уже нет в живых…
Вернувшись домой, я разыскал пленку, которую в свое время почти полностью посвятил Еллы Мергену. Поставил ее.
Слушал, и мне казалось, что мудрый яшули сидит рядом, не спеша рассказывает о своих бесчисленных приключениях, теребит руками редеющую бородку и лукаво посмеивается своим словам. Да, он остался живым…
Как мне стало жаль, что пленка, вобравшая в себя его усмешливый теплый голос, лежит без всякой пользы! И вдруг пришла мысль: а что, если кое-какие из рассказов Еллы Мергена напечатать. Ведь это же самое настоящее устное народное творчество! Так я и сделал.
А вдруг да понравятся усмешки Еллы Мергена читателю!
Что может быть лучше этого!
Еллы был совсем еще молодым, когда его избрали председателем сельсовета. На другой день он сел на коня и решил объехать колхоз. Навстречу ему попали два старых охотника. А охотники, известное дело, народ скромный, хвастаться своими подвигами не любят…
— Когда я был молодым, — сказал один из них, — я на ходу пулей подкову сбивал. Причем ни всадник, ни лошадь этого даже не замечали…
— Подкову сбить проще всего, — возразил другой. — Вот я в молодости стрелял так стрелял! За сто метров пулей гвоздь в стену вбивал. И ни разу не промахнулся.
Еллы понял, что старики решили испытать находчивость молодого председателя.
— Мне, конечно, далеко до вас, яшули, — смиренно сказал он. — Ни подковы срывать, ни гвозди забивать пулей не доводилось. Но я тоже кое-что могу. Видите вон того вороного коня, у которого ка правом ухе комар сидит? — показал Еллы на табун, пасшийся вдали. — Сбил бы я этого комара, а конь и не заметил бы. Да вот жаль, ружье дома оставил…