Токио не принимает

Дасгупта Рана

«В происшедшем со мной заключается больше смысла, чем я склонен думать, – говорил он себе. – Сегодня началась новая эпоха моей жизни. Встреча с Фаридом скорее всего ниспослана мне самим небом».

И Бернар начал искать слона. Он читал граффити в метро, замечая такие выражения, которые ему никогда не попадались ранее. Провел два часа в музыкальном магазине, тайком вскрывая обложки компакт-дисков и читая тексты песен альбомов, содержание которых, на его взгляд, могло иметь философский характер. Жадно вчитывайся в каждую рекламную листовку, которую ему давали на улице, и просматривал ряд за рядом многочисленные футболки, вывешенные в палатках около отеля «Бъюбург», лишь потому, что название брэнда было «Неологизм». Он просматривал журналы и комиксы, зашел в новый бар и, извинившись перед официантами, убиравшими со столов и готовившими заведение к вечернему открытию, попросил разрешения взглянуть на список предлагаемых коктейлей.

Задержавшись у газетного киоска, Бернар с волнением обнаружил, что газета «Пари суар» пишет о нем в своей передовице:

СЛУЖАЩИЙ БАНКА «САКС» ОКАЗАЛСЯ ПОДМЕНЕННЫМ

Он скрылся, оставив в недоумении жену и друзей.

Бернар купил газету и быстро прочитал статью. В ней писалось о «горестном открытии» Клэр Грандами и последовавшими вслед за этим телефонными разговорами между представителями столичного бомонда, среди которых оказался начальник Бернара в банке «Голдман Сакс», который и передал эту информацию прессе. Сама Клэр отказалась давать интервью, однако в газете имелась её фотография с подписью «Опустошенная Грандами». Приводилось также высказывание Мишеля Лапорте, коллеги Бертрана по работе: «В банке к нему очень хорошо относились, и многие из нас считали возможным приглашать его к себе домой. Естественно, никто и не догадывался о его подлинной сущности. А теперь он просто исчез. Мы чувствуем себя обманутыми и преданными. Разумеется, инвестиции Дюсолье находятся в хороших руках, и его исчезновение ни в коей мере не отразится на сбережениях наших клиентов». Банк предоставил газете взятую из личного дела фотографию Бернара, на которой он изображен за компьютером, в строгом костюме, с торжествующим выражением лица. Сначала Бернар испугался, что его могут опознать по фотографии. Однако тут же успокоился, решив, что он не Бельмондо, а портреты в газетах редко дают представление о том, как люди выглядят в жизни.

Его поиски продолжались.

Бернар начал расспрашивать прохожих о новых словах, недавно услышанных ими. Он выбирал интеллигентных людей. Заикаясь, спрашивал их: «Вам встречались в последнее время новые слова, которые в какой-то мере могут изменить взгляд на определенные вещи?» Люди приходили в замешательство и отрицательно качали головами. Он чувствовал, что его вопросы бессмысленны, и решил отказаться от практики прямых действии. Теперь Бернар довольствовался тем, что прислушивался к разговорам разных людей на улице, ожидая услышать какое-нибудь необычное словечко. При этом он не испытывал ни малейшего смущения и не опасался, что его сочтут слишком любопытным. Голова Бернара была до предела забита фразами, произнесенными почти одновременно множеством разных людей.

Думал ли ты когда-нибудь, что такое безнадежность?

Быстрее, Мари, быстрее.

Он говорит, что рыбы плавают в воздухе.

Ты никогда не видел мобильник с такими функциями.

Время закрытия.

Не спеша, беззаботно. Как будто рыбы только этим и занимаются!

Меня всегда интересовал вопрос, безопасна ли питьевая вода.

Будущее пугает меня.

Ты никогда не видела женщины счастливей меня!

Никто никогда не говорит о том, что похороны стоят больших денег.

Вы случайно не знаете, как пройти к катакомбам?

Будущее в радужном свете.

Бернар просиживал часы в кафе и бродил в местах торговли уличных продавцов только ради того, чтобы узнать, о чем беседуют люди; подслушивал разговоры у телефонных будок и входил в магазины электротоваров, где с экранов телевизоров беспрерывно лились потоки речи. Возле собора Нотр-Дам какой-то проповедник ежедневно обличал наш порочный век, приводил из Ветхого Завета примеры кар божьих, посланных людям за их грехи, и призывал всех одуматься, пока не поздно. Бернар стоял и внимательно слушал его речи.

Бернар был неутомим в своем поиске: исходил практически все улицы города, подолгу сидел на вокзалах и в парикмахерских, слонялся по магазинам, разговаривал с детьми и раввинами, туристами и нищими. Ни одно новое слово не пролетело мимо его ушей, он впитывал в себя каждое из них и тщательно анализировал. Однако пока не находил того, в чем так нуждался Фарид.

Наконец, когда уже наступила ночь, он вернулся в отель на Монпарнасе. Стари к лежал в той же позе, что и перед его уходом.

– Я прилежно искал слова, Фарид, но не нашел ничего подходящего.

– Тебе потребуется для этого много времени, Бернар. Не беспокойся. Попробуй поискать завтра.

День за днем Бернар продолжал начатое дело. Каждое утро он вставал рано, покидал гостиницу и направлялся в разные уголки города. Поиски приняли более систематический характер. Теперь он проверял два-три района в день в номерном порядке, отправляясь от центра к периферии. И каждый день возвращался к Фариду, чтобы сообщить о тщетности своих усилий.

Прошло около двух недель после упомянутых событий, когда в газетах стали появляться первые сообщения о вспышке оспы. У шести человек – двух женщин, трех мужчин и одного ребенка – обнаружились признаки страшного заболевания. все они проживали в Париже, хотя и не в одном районе. Не существовало никаких объяснений тому, как болезнь, с которой покончили в 1973 году, могла вновь появиться в наше время.

Вес газеты опубликовали сообщения о напасти в один и тот же день, посвятив этой теме практически все полосы. В тактичной манере неупотреблением определенных терминов, подобранных советниками правительства из Министерства здравоохранения, давались медицинские списания признаков заболевания; людям объясняли, как следует обнаруживать симптомы болезни и какие меры необходимо предпринять, чтобы свести к минимуму угрозу заражения. Перечислялись также меры предосторожности, предпринимаемые правительством в целях предотвращения распространения болезни.

Власти действовали быстро. Опасаясь массовой паники среди населения столицы, они закрыли город еще до того, как новость стала достоянием общественности. Все дороги, ведущие в Париж, были перекрыты. Поезда перестали ходить, аэропорт не действовал. Пятьдесят тысяч солдат образовали оборонительное кольцо с целью пресечь все контакты между Парижем и остальной страной. В течение последующих дней власти занимались возведением мощной системы укреплений, не виданной во Франции со времен Первой мировой воины. Железные решетки установили и в подземных переходах, по которым можно было обойти заграждения, у всех выходов стояли часовые. Сену блокировали, на берегах появились военные гарнизоны. У граждан изымались частные самолеты. Покинуть город стало невозможно.

Об эпидемии оспы в Париже уже написано немало трудов, и изучение проблемы будет продолжаться еще не один десяток лет. Никто, кому пришлось жить в то время, не забудет ужасающих историй о хаосе, воцарившемся в городе. Сначала жители боролись исключительно за право покинуть город. Однако правительство не уступало, настаивая на том, что Франция обязана уберечь народы мира от распространения болезни, а для этого необходимо изолировать зараженное население. Однако такая политика не принесла должных результатов: люди шли на различные уловки, чтобы выбраться из города. Они пользовались связями в правительстве, в армии и полиции; искали уязвимые места в ограждениях и пытались совершить побег; предлагали невероятные суммы денег в качестве взяток чиновникам, которые, по их мнению, могли помочь им покинуть столицу. Особенно негодовали иностранные туристы – ибо болезнь чисто французская и не имеет к ним никакого отношения. Посольства окружали толпы разъяренных граждан с требованиями немедленно отправить их домой, но международное сообщество единодушно поддерживало решительные меры, принимаемые французскими властями, и протесты не приносили никаких результатов.