Токио не принимает
Шрифт:
Катя высунула свой язык, чтобы подразнить парня. Петр засмеялся. Опять заиграла музыка, парень предложил станцевать вместе, но им было трудно с ним соревноваться. Вскоре они покинули заведение.
На улице молодые люди сбросили куртки, прохлада ночи освежала их разгоряченные тела. Музыка все еще звучала в ушах, заглушая городской шум. Петр раскраснелся и непрестанно улыбался.
Катя повернулась к нему.
– Пока. Хорошо провели вечер.
– Пока.
Катя взяла его за руку и поцеловала в щеку долгим поцелуем. Потом они расстались.
Впоследствии Катя не знала, что думать по поводу этого поцелуя. Несомненно, он родился из страстного желания. В краткий миг она изливала всю свою нежность к молодому человеку – все это так. Однако в поцелуе воплотилась еще одна сторона жизни, не такая явная, и для неё поцелуй был важен не как выражение любви, а как инструмент для изучения, нечто вроде стетоскопа, столь необходимого врачу.
Она целовала Петра не ради самого поцелуя, а изучая его – точно так же, как исследовала своих клиентов.
Девушка точно не знала, стоит ли пользоваться знаниями, приобретенными таким образом. Катя чувствовала себя неуверенно и зябко в новом мире, куда её влекла страсть. Она могла описать его лишь одним словом, произнесенным вслух, – ЛЮБОВЬ. Но почему, спрашивается, ей нельзя полностью отдаться этому великому чувству?
Вскоре Катя соблазнила милого, но безвольного Петра, и они стали любовниками. Все шло очень хорошо, и молодые люди стали жить вместе. Им нравилось рассказывать друг другу о том, как они жил и до той знаменательной встречи. Смотрели французские фильмы, гуляли по старому городу до самого утра, читали книги по истории и современному искусству, ели суши – им понравилось, и пробовали пить американский холодный чай, но сразу от него отказались. Оставаясь наедине с собой, Катя часто ловила себя на том, что улыбается широкой счастливой улыбкой. Теперь она была полностью довольна жизнью.
Шло время, и вот однажды к Кате пришла незнакомая женщина.
Совсем не старая, ей, по-видимому, не было еще и пятидесяти, а выглядела она еще моложе. Только волосы на голове поседели. Она носила очки с большими стеклами и держала при себе связку ключей, которую во время разговора положила на стол между собой и Катей. Брелок сделан в виде глаза, который вращался внутри маленького стеклянного глобуса.
– Меня зовут Магда. С некоторых пор меня очень интересует ваша работа. Я вижу, какое влияние вы оказываете на варшавян. Мало кому удается так глубоко проникнуть в сознание людей. А вы ведь так молоды… У вас редкий талант. Я просто восхищаюсь вами.
– Благодарю.
– Тем не менее молодость является также серьезным недостатком. Вы не понимаете, насколько велик ваш дар, и не знаете, как правильно им пользоваться. Сейчас вы достигли неопределенного инфантильного равновесия: доставляете людям радость, а взамен получаете вознаграждение и пользуетесь признанием. До настоящего момента все шло вам на пользу: вы отточили мастерство и нашли свое место в столице. Но пора взрослеть, Катя! Неужели вы хотите навеки остаться в памяти поставщицей красивого убранства? Так можно растратить свое дарование. Пора оставить шитье покрывал и окунуться в исследование человеческой души.
Нет никаких сомнений, Катя, в ваших необыкновенных способностях. Вопрос в том, как вы воспользуетесь ими? Вы обладаете редким даром понимания сущности нашего мира, но известно ли вам, какую часть себя должны вы высвободить в обмен на это? Доколе вы будете продолжать заниматься терапией, излечивая людей от болезней и фобий удобными покрывалами? Разве вы получили чудодейственное знание, чтобы навевать человечеству золотой сон? Этого недостаточно, Катя.
Женщина испытующе смотрела на девушку. Потом протянула руку, дотронулась до её родимого пятна и погрузилась в раздумья.
– Счастье не заключается в отсутствии страданий. Скорее поиск жизни без страданий лишает человека счастья. Ничто не рождается из забвения, ибо оно находится рядом со смертью. Вы, так глубоко понимающая сложные скрижали жизни, не должны обманывать людей, обещая им забвение! Вам надо обратить свое знание на службу людям и, как тараном, пробить стену человеческого невежества. Вы должны разбудить людей, доставляя боль и истинное наслаждение, показывая неведомый доселе мир, существующий рядом с ними.
Катя не поднимала взгляд от стола.
– Не беспокоитесь. Я помогу вам. Приходите ко мне по этому адресу послезавтра в три часа дня. Только не опаздывайте. Мы все выясним.
Катя взяла адрес. Магда улыбнулась.
Прощаясь, она поцеловала девушку, и на мгновение их лица соприкоснулись. Катю пронзил холод, какого она никогда ранее не испытывала.
Через два дня Катя спешила по узким улочкам старого города мимо церквей и красивых, как конфетные коробки, домов и наконец пришла к ювелирному магазину – пункту её назначения. Она позвонила в дверь, ведущую в подвальное помещение, и когда та открылась, спустилась вниз по винтовой лестнице, ступая на ощупь в полной темноте. Катя вошла в небольшую прихожую, освещенную тусклым светом маленькой зеленой лампочки, и увидела перед собой потемневшую от времени стальную дверь. Она опять позвонила, в двери открылся глазок, через который на девушку некоторое время кто-то смотрел. Потом завизжали ржавые болты, и дверь открылась. В проходе стояла женщина в кожаном комбинезоне и высоких сапогах, доходящих до бедер, да еще на каблуках, что делано из нее великаншу.
– Меня зовут Катя. Я пришла к Магде.
– Я знаю. Вы опоздали. Эрик, проводи, пожалуйста, нашу гостью в кабину. Да побыстрей!
Маленький Эрик проворно бежал перед Катей, указывая дорогу, ведущую через плохо освещенные коридоры с низкими сводами. Катя, согнувшись, спешила за ним мимо ржавых цепей и крюков в стенах, с трудом успевая догонять карлика, постоянно исчезавшего за очередным углом. Наконец погоня закончилась. Эрик остановился и почтительно ожидал её перед открытой дверью. Катя еще ниже пригнулась и вошла… в узкий шкаф. Села на старый деревянный стул, едва помешавшийся в такой тесноте. Карлик закрыл дверь за её спиной. Девушка оказалась в полной темноте и лишь спустя какое-то время поняла, что в стене светятся отверстия. Она посмотрела в одно из них и увидела пустую комнату. В одном углу находился высокий помост, на котором стоял величественный шатер из красного бархата. Чуть ниже – металлический кабестан на толстом столбе, вделанном в пол. На стенах комнаты висели видеоэкраны, и со всех крупным планом сурово смотрела Магда. Вдруг дверь распахнулась, и две женщины в масках бросили на пол какого-то мужчину.
Поразительное зрелище! Мужчина одет в какие-то обноски, едва прикрывающие наготу. Он с трудом встает на ноги, но не может сойти с места, ослепленный лучами света, исходящими из разных углов комнаты. Нет, он ведь слепой, у него пустые глазницы, и ослепительный свет ему безразличен. Пленник опускается на колени, две разъяренные фурии носятся вокруг него, шипят и осыпают беднягу оскорблениями. А он, не видя их, бросается в разные стороны, словно ослепленный медведь на цепи.
– Тишина! – кричит женщина, сидящая в шатре, и её многочисленные двойники на экранах. Голоса сливаются в один многоголосый мощный хор. Никто не в силах возражать столь властному приказу, и в комнате мгновенно наступает мертвая тишина. А потом звучат несколько голосов: