Токсин (в сокращении)
Шрифт:
Шанахан не зря потратил время и силы, подыскивая людей для службы безопасности. Карлос бежал из мексиканской тюрьмы и теперь скрывался от властей. Полгода назад в поисках работы он пришел в «Хиггинс и Хэнкок».
На Шанахана произвело большое впечатление панибратское отношение этого человека к смерти. В Мексике он попал в тюрьму за то, что зарезал своего приятеля, а на новой работе в «Хиггинс и Хэнкок» Карлосу приходилось убивать около двух тысяч животных в день. Смерть вызывала у него не больше эмоций, чем чистка собственного
Карлос был жилист и темноволос, со впалыми щеками, тоненькой полоской усов и глазами, похожими на два черных стеклянных шарика. На голое тело у него был надет черный кожаный жилет, не скрывавший мускулатуры и множества татуировок.
— Для тебя есть работенка, — сказал Шанахан. — Подзаработать хочешь?
— Деньги никогда не помешают, — ответил Карлос, целясь кием в шар.
— Тогда пойдем, поговорим. — Шанахан показал на главный вход.
Карлос положил кий на сукно, сунул возмутившемуся было сопернику пару смятых купюр, вышел на стоянку и вслед за Шанаханом забрался в салон «чероки».
— Все просто, — сказал Шанахан. — Зовут Марша Болдуин, красивая высокая блондинка, на вид лет двадцать пять.
Лицо Карлоса расплылось в довольной ухмылке.
— Надо сделать все как можно быстрее, — объяснил Шанахан, — потому что она сейчас там, где ты работаешь.
— В «Хиггинс и Хэнкок»?
— Точно. Она в конторе, просматривает записи, которые видеть не должна. Ты ее не упустишь, а не сможешь найти — спроси охранника, он за ней приглядывает. — Шанахан достал из кармана пиджака хрустящую стодолларовую бумажку. — Еще две сотни после, если она исчезнет без следа.
Марша подняла руки над головой и потянулась. Она так долго стояла, склонившись над ящиком с бумагами, что у нее затекла спина. Закрыв ящик, она взяла телефон и вышла из кабинета. Проходя по пустому коридору, она набрала номер Кима.
— Надеюсь, это вы? — спросил он.
— Странная у вас манера здороваться, — сказала Марша с нервным смешком. — Мне пока что не везет. Вы даже не представляете, сколько здесь бумажек, предназначенных для министерства. Тут ежедневные отчеты о санитарном состоянии, разрешения на забой, бланки о нарушении процесса, квитанции на каждую купленную корову. Я просмотрела все, что касается девятого января.
— Ну и как? Нашли что-нибудь? — спросил Ким.
— Ничего особенного, — ответила Марша. Она подошла к двери с табличкой «Отдел учета». Дверь оказалась не запертой. Марша вошла внутрь и заперла ее за собой.
— Ладно. Теперь поскорее выбирайтесь оттуда.
— Сначала я еще кое-что посмотрю. Это не займет много времени. Перезвоню вам через полчасика.
Марша отключилась, прежде чем Ким успел возразить, и отложила телефон. В дальнем конце комнаты она увидела еще одну дверь и убедилась в том, что она заперта. Чувствуя себя в относительной безопасности, она подошла к картотеке и вытянула первый ящик.
Ким
Никогда еще Киму не было так плохо. Голову заполняли мысли о Бекки, от которых снова и снова хотелось плакать. Дверной звонок вывел его из ступора. Сначала Ким потянулся к телефону: гостей он не ждал. Когда звонок повторился, а затем раздался стук, он посмотрел на часы. Было без четверти девять. Ким заставил себя встать и открыть дверь. Меньше всего он ожидал увидеть Трейси.
— С тобой все в порядке? — тихо спросила она.
— Наверное, — отозвался Ким.
Трейси вошла в полумрак прихожей. Ким взял у нее пальто.
— Надеюсь, ты не против, что я приехала?
— Нет, все нормально, — ответил Ким, вешая ее одежду.
— Я хотела побыть одна, — сказала Трейси, — но потом подумала о тебе и начала волноваться, особенно когда вспомнила, в каком состоянии ты выскочил из больницы. Я решила, что только мы с тобой можем понять чувства друг друга.
Ким тяжело вздохнул и с трудом сдержал слезы.
— Ты сидел в гостиной? — спросила Трейси.
Он кивнул.
— Я принесу тебе стул.
Ким сходил за стулом в столовую и поставил его рядом с торшером. Трейси тяжело села, затем наклонилась вперед, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки. Ким опустился в кресло и посмотрел на свою бывшую жену.
— Я хотела сказать тебе кое-что, — проговорила Трейси. — То, что ты сделал сегодня для Бекки — я считаю, только очень мужественный человек способен на такое.
— Спасибо, — ответил Ким, — но прямой массаж сердца — это почти всегда жест отчаяния.
— Ты сделал это, потому что любил ее, а не потому что хотел доказать свою компетентность, как я сначала подумала.
— Я сделал это, потому что непрямой массаж не помогал. Я не мог дать ей просто так уйти, тем более что никто не знал, отчего ее сердце остановилось. Теперь-то я, конечно, знаю.
Телефонный звонок заставил их обоих вздрогнуть. Ким поднял трубку.
— Это опять я, — сказала Марша. — И на этот раз я кое-что нашла. Между бумагами компании и министерства за девятое января есть одно расхождение.
— Какое же? — спросил Ким. Он жестом попросил Трейси не уходить.
— В конце того дня забили еще одно животное, — сказала Марша. — И его не осматривал министерский ветеринар.
— Вы хотите сказать, что оно могло быть больным? — спросил Ким.
— Я в этом почти уверена. В чеке на покупку этой коровы значится, что ее продал некий Барт Уинслоу. Это имя мне знакомо. Барт — один из местных, его еще называют человеком из «команды ДДД». Он собирает больных и мертвых животных, «дохлых, дряхлых и доходяг», и отвозит их на перерабатывающий завод, где они идут на удобрения или на корм для животных.