Толкин русскими глазами

Хукер Марк Т.

К&К умело перефразируют многослойную эволюционирующую структуру Толкина - план, согласие и обещание - в замысел (К&К СК.50), уговор (К&К СК.62) и обещание (К&К СК.64), но все же им не удается избежать некоторого многословия. Толкиновский "твой план" превращается в "свой давний замысел". Толкиновское "ты согласился на это" заменено на русскую пословицу "уговор дороже денег!" Толкиновское "делай, как обещал" преобразовано в совершенно не звучащую по-русски кальку английской пословицы "Обещание есть обещание".

В первой части диалога Гэндальф акцентирует внимание на выполнении всего плана целиком, таким

образом, Толкин подчеркивает, что Бильбо свободен в выборе, выполнять ли вообще свой план и выполнять ли его полностью: "Выполняй свой план - весь план целиком - и, я надеюсь, все обернется к лучшему и для тебя, и для всех нас" (F.49). Это лишний раз подтверждает тот факт, что Бильбо все еще имеет свободу выбора в этом вопросе. Переводчики, которые устранили это замечание, устранили и всю возможность свободы выбора.

Грузберг-А целиком отказался от этой возможности, но в редакции на CD-ROM Александрова вернула ее назад. Вариант ВАМ "плана целиком" лучше, чем у Александровой, поскольку основан на использовании положительной конструкции, в то время как у Александровой - на отрицательной.

ВАМ: - Отлично. Значит, нечего и болтать. Делай, что задумал, только учти, делай все до конца!
– и, как мне кажется, всем будет лучше и тебе, и нам (ВАМ СК2003.230).

Александрова: - Отлично. Больше ни слова об этом: ни к чему. Не отступай от своего плана - ни в чем не отступай - и, надеюсь, все закончится хорошо и для тебя, и для всех нас,

Вариант Немировой вполне приемлем, толкование Волковского и Г&Г также допустимо, но все они, однако, проигрывают из-за того, что отказываются от толкиновского повтора слова план.

Бильбо Яхнина не имеет ничего, кроме свободы выбора, и явно не особенно сомневается в правильности своего решения. Он будет скучать по своему дому и саду, но полон решимости осуществить задуманный уход. Яхнинская версия диалога значительно более многословна, чем у Толкина, и открывает кое-что новое и интересное.

– У тебя прекрасный сад, Бильбо, - тихо проговорил Гэндальф.
– Жалко, наверное, его покидать?

– Покидать? А ты откуда знаешь?
– поразился хоббит. Маг только усмехнулся.

– Да, - вздохнул Бильбо, - устал я. Мечтаю отдохнуть. Я очень люблю Хоббитанию, буду скучать по своему дому и саду, но решился и не отступлюсь.

– Тогда и говорить не о чем, - кивнул Гэндальф и загадочно добавил: Может, это и к лучшему (Я Хр.16-17).

Источник для яхнинского приукрашивания диалога можно найти в оригинале, только десятью страницами дальше, в сцене прощания Бильбо и Гэндальфа (F.59). Подобное сжатие текста типично для пересказа Яхнина. Согласие и обещание также приносятся в жертву в результате сокращения им толкиновского повествования.

М&К полностью устраняют толкиновский акцент на "всем плане целиком". Если бы они его включили, возник бы повод заподозрить, что Бильбо не всегда до конца держит свое слово. В их версии Гэндальф отвечает; "Решил так решил - сделай все по-задуманному" (М&К Х1982-14; Х1988-57). Без дополнительного акцента, который в оригинале достигается при помощи повтора, не удается достаточно ясно донести до читателя мысль о свободе выбора. По правде говоря, это не более, чем подсказка.

Хотя перевод К&К трех элементов многослойной структуры Толкина сохраняет

ключевую роль Гэндальфа в выработке плана Бильбо, их версия совета Гэндальфа Бильбо выполнять "весь план целиком" унижает Бильбо. Гэндальф у К&К говорит: "В таком случае выполняй свое решение - только смотри не струсь!" Обвинять Бильбо в недостатке храбрости ниже достоинства Гэндальфа. Он достаточно хорошо его для этого знает. Формулировка К&К имеет привкус школярской бравады вроде: "А слабо тебе?..".

Суть вопроса не в храбрости, а в силе воли. Формулировка Толкина сосредотачивает внимание читателя на свободе выбора у Бильбо. Бильбо согласен с планом, но может и передумать. Роль Гэндальфа - предложить Бильбо поддержку и одобрение мудрого советника, а не подбить его на дурацкую выходку, словно глупого мальчишку на детской площадке. Эта роль подтверждается в возобновившейся между ними беседе после эффектного исчезновения Бильбо, и Бильбо признает, что Гэндальфу "вероятно, как всегда, виднее" (Р.58).

Перевод К&К строится на едва различимом философском искажении этой части беседы. Вместо слов: "Тебе <...> вероятно, как всегда, виднее" они заставляют Бильбо сказать: "Впрочем, ты, наверное, знал, что делаешь. Как и всегда" (К&К СК.61), что лишь слегка смещает акценты. Согласно К&К действия Гэндальфа хорошо продуманы, решения взвешены и напоминают о классическом английском определении джентльмена: тот, кто никогда никого не оскорбляет неумышленно. Бильбо у Толкина, однако, подчеркивает мудрость Гэндальфа по сравнению с другими, и в особенности с ним самим, и делает вывод, что Гэндальф мудрее. Несмотря на различные варианты формулировок, никто из остальных переводчиков, кроме, естественно, Яхнина и Бобырь, выбросивших эту фразу, не имел проблем с переводом "Тебе [Гэндальфу] <...> вероятно, как всегда, виднее" (F.58).

Грузбергу и Уманскому лучше других удалось сохранить две из трех составляющих толкиновского триптиха (план, согласие, обещание), что видно на примере грузберговской версии диалогов с согласием и обещанием.

– Я все оставляю ему, за исключением, конечно, нескольких мелочей. Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого времени он сам себе хозяин.

– Все?
– спросил Гэндалф - И кольцо? Вспомни, ты на это согласился (Гр ТК.56).

– Ну, ну, мой дорогой хоббит, - сказал Гэндалф.
– Всю твою долгую жизнь мы были друзьями, и ты задолжал мне кое-что. Выполняй свое обещание отдай кольцо! (Гр ТК.58).

Хотя Александрова слегка видоизменяет текст, ключевые элементы соглашения остаются на своих местах. Ее вариант обещания немного отличается, но это практически не влияет на смысл. Вместо "Делай, как обещал!" ее Гэндальф говорит: "Сдержи слово!" Небольшие стилистические изменения в ее формулировках делают текст изящнее.

– Ну, ну, мой дорогой хоббит, - сказал Гандальв.
– Всю твою долгую жизнь мы дружили, и ты кое-чем мне обязан. Ну же! Сдержи слово - отдай кольцо!

У Уманского бывают порой удачные моменты, но в целом его текст весьма шероховат. Хотя те части диалога, которые относятся к соглашению и обещанию, переданы правильно, его перевод междометия now, now как теперь же никуда не годится. Грузберг поступил правильно. Уманскому тоже стоило бы сказать: Ну, ну.