Только мои грёзы
Шрифт:
Но это был не Джексон. Это была девушка, приходившая мыть посуду и редко появлявшаяся за пределами кухни. Только однажды, в выходной Джексона, она подавала еду. Вошедшая, видимо, была не меньше встревожена, чем сама Мин.
— Пожалуйста, мисс. Мистер Беррисфорд просил вам это принести и сказал, что будет позже.
Мин, еще заспанная, улыбнулась девушке, похоже ее ровеснице. Девушка была высокой и нескладной, в кретоновом халате, с длинными волосами, с прической, представлявшей собой дурное подражание Веронике Лейк. Ее звали Рози. Больше ничего Мин о ней не знала.
— А где Джексон, Рози? — спросила Мин.
Рози искоса с любопытством поглядела на Мин и издала звук, представлявший собой подавленное хихиканье.
— Он уволился.
— Уволился? — удивилась Мин.
— Да, забрал вещи. Даже не попрощался с кухаркой и со мной. Мы не знаем почему. Только слыхали, что он поссорился с мистером Беррисфордом.
Мин почувствовала, как учащенно забилось сердце. Поссорился? Как неприятно! Из-за чего?
Рози оглядела спальню:
— Ничего комнатка, а? Как в кино.
Вместо ответа Мин спросила:
— Но из-за чего же они могли поссориться? Все, казалось, было в порядке, когда я была внизу.
Рози глупо захихикала. Ей явно хотелось посплетничать.
— Мы с кухаркой не знаем, мисс, но приходил мистер Беррисфорд, очень расстроенный, и попросил меня отнести вам ужин. Кухарка говорит, что не видала его никогда в таком состоянии.
— Но что с Джексоном? Он что, нагрубил хозяину или хозяйке?
— Кухарка говорит, что это как-то связано с вами, но точно не знаю.
Мин покраснела, сердце екнуло. О подносе с ужином она забыла.
— Связано со мной?! — воскликнула она пораженная. — Но почему? Рози, расскажите мне, что случилось.
— Я только знаю, — сказала Рози, — что кухарка была расстроена, потому что готовила хороший большой ужин на четверых, а тут приходит хозяин, белый как полотно, и отменяет ужин, а потом мы слышим, как уезжают на машине миссис Беррисфорд и ее джентльмен. Потом прибегает Джексон и говорит: «Девушки, я с вами расстаюсь. Ближайшим поездом еду в Лондон». Кухарка спрашивает: «Но почему, мистер Джексон?» — а он отвечает: «Скоро все услышите. И скоро кое-что узнает эта девушка наверху, из-за которой вся свистопляска». И потом он кое на что намекнул, чего я не могу повторить. — Рози снова захихикала и повернулась, чтобы уйти.
Мин лежала как убитая. Все ее страхи превратились в ужасную реальность. Клодия со своим спутником уехали, Джексон покинул этот дом — и все из-за нее!
Мин вскочила и непослушными пальцами потянулась за халатом, она дрожала. Рози взглянула на нее и испугалась: молодая леди была похожа на привидение. Девушка сказала:
— Мисс, не лучше ли вам остаться в постели и съесть ваш ужин? Кухарка приготовила замечательное суфле.
Мин, прерывисто дыша, спросила:
— Мои тапочки! Вы не видите их, Рози?
Рози отыскала пару атласных домашних туфель с серебряной вышивкой, которые были скрыты свесившимся покрывалом. Она искоса наблюдала, как Мин обувала их и как завязывала пояс красивого голубого атласного халата, причем острый глаз Рози заметил на кармане инициалы: «К.Б.» — Клодия Беррисфорд. Кухарка говорит, что это наглость со стороны молодой леди — носить вещи хозяйки, но ведь это сам хозяин ей дает их, и Рози сама бы не отказалась поносить их при малейшей возможности.
Мин, не говоря больше ни слова, вышла в коридор. Словно не видя ничего, она пошла вниз по прекрасной лестнице. Она должна узнать, что произошло. Рози побежала за ней, уговаривая ее вернуться в постель, и тут Мин поняла, что не дойдет до первого этажа: она видела стены и портреты как в тумане. Она боялась, что упадет в обморок.
— Идите вниз, Рози, я за вами, — с трудом выговорила она.
Рози, напуганная тем, что сделала, быстро пошла к кухне, жалея, что проболталась.
А в это время Джулиан Беррисфорд вернулся со второй прогулки с лабрадором. В первый раз он сделал это, чтобы не пить с Клодией и этим отвратительным Оззи; во второй раз — чтобы снова обрести контроль над собой, прежде чем поговорит с Мин.
Он удивлялся, как не убил Клодию. Ему так и хотелось схватить ее за горло и заставить взять назад гнусности, которые она говорила. Жена в страхе попятилась от него, и визгливый, испуганный голос Оззи привел Джулиана в чувство вовремя.
— Не касайтесь ее или я позвоню в полицию!
Это сразу отрезвило Джулиана. Что бы там ни случилось, полиция ему была совсем ни к чему. И без того было скверно, не хватало еще публичного скандала, который попал бы в газеты. Он страшно устал, но не от своих прогулок, а от груза мрачных мыслей о той страшной вещи, что собиралась сделать Клодия.
Он и раньше не считал ее особенно порядочной, и разве не об этом предупреждала его бедная старая леди, ее крестная? Но он и не думал, что она порочна настолько чтобы запачкать в таком деле невинную девушку Мин и подкупить эту крысу Джексона. Много он, должно быть, получил, чтобы решиться на лжесвидетельство.
Особенно Джулиан боялся говорить об этом с Мин, чью чистоту и цельность те двое хотели облить грязью. Но чем скорее он с ней поговорит и решит, что делать, тем лучше.
И тут он увидел маленькую фигурку девушки, стоявшей на лестнице вцепившись в перила.
Опасаясь, что она упадет, он подбежал к ней и обнял за плечи. Взгляд ее голубых глаз выражал полную растерянность. Она дрожала.
— Рози сказала… все уехали… и это из-за меня.
Джулиан стиснул зубы.
— Вернитесь в постель, Мин, — сказал он. — Вы еще не окрепли.
— Но я должна знать…
— Возвращайтесь. А я приду попозже поговорить с вами.
Она покорно стала подниматься по лестнице. Но тут она запуталась в полах халата, слишком длинного для нее, оступилась и упала на колени. Джулиан поднял ее. И во второй раз он понес ее на руках, словно беспомощное дитя.
Его злость против тех двоих была забыта. Он был полон сострадания к этой девушке, не по своей вине вовлеченной в зловещую драму, гибельную для нее, не говоря уже о нем. Какая она маленькая и тоненькая, думал он, действительно словно ребенок, положивший голову ему на плечо. Он снова вспомнил того корейского ребенка, такого же беззащитного и слабого. Но вместе с тем Мин не была ребенком, он чувствовал и ее женскую привлекательность. Он с сожалением прогнал мысли об этом, осторожно уложил ее на кровать и укрыл. Сейчас не время и не место для пробуждения желания к ней или к какой-то еще женщине. В разговоре с Клодией он решительно отрицал какие-то чувства к Мин, кроме чисто платонических, категорически отвергая все коварные и низкие обвинения жены, пока ярость не ослепила его…