Только мои грёзы
Шрифт:
Он вдруг почувствовал, что изнемог от борьбы.
— Не могу смириться с мыслью, что я тебя больше не увижу. Так хорошо было прийти сюда и увидеть тебя снова.
— Зачем ты хотел увидеть меня? — перебила она его с горечью в голосе. — Это не принесло нам ничего хорошего.
— Мин, дорогое дитя, разве мы не можем остаться друзьями и встречаться как друзья?
Муки разбитой любви толкали ее на новый злой ответ, но она разглядела в свете лампы его лицо, выражавшее страдание, и ее сердце снова растаяло. Она чувствовала, что любит его и готова все сделать для него, несмотря на свою гордость.
Она подбежала к нему, по-детски непосредственно обняла за шею и прижалась к нему.
— Да, — сказала она чуть слышно, — давай будем друзьями. Не надо прощаться.
— Мин, мы найдем какой-нибудь выход, — ответил он. Вся его решимость таяла при виде слез на ее глазах. Он поцеловал их, поцеловал ее дрожащие губы, щеки, волосы и отпустил ее.
— Теперь мне надо действительно идти, любимая. Спасибо тебе за все миллион раз. Ты сама не знаешь, что сделала для меня. Я даже думал, что ничего подобного твоей любви не существует на свете. Но помоги мне… пусть между нами будет просто дружба. Я никак не приду в себя со времени развода. Я знаю, что во многом был сам виноват. Но пойми и поверь мне. Приезжайте как-нибудь с дядей в мой домик, ко мне и старине Фрисби. Он примет тебя как родную.
Она кивнула, стараясь перестать плакать. Она пыталась понять его. Некоторое утешение для нее было в том, что он отказывается от нее ради ее блага, а не, как она подумала, из страха перед общественным мнением.
Но на сегодня с нее было достаточно. И было бы безумием потерять его, отказавшись от дружбы. И она, видно, нужна ему.
— Доброй ночи, дорогой Джулиан, — сказала она задыхаясь.
Лифт унес его в неизвестность, а с ним, подумала она, ушла и радость. Она медленно вернулась в квартиру, заперла дверь, прошла в гостиную, постояла немного у окна, глядя на ночные огни большого города. Слезы снова покатились по ее щекам. Она почувствовала себя пережившей удар, с которым не надеялась справиться. Она возненавидела эту роскошную квартиру, дорогие платья, деньги доброго дяди Альберта — все, что стояло между ней и Джулианом.
Сквозь слепящие слезы она поискала глазами и нашла томик Йитса и открыла его на часто читанной странице: «Но в бедности своей лишь грезы…». Но я же богата, думала она, и все же так бедна. О, Джулиан, «ступай же осторожно: ты идешь по сотканному из моих мечтаний ковру…».
Она отложила книгу, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Глава 15
Через несколько дней Мин в дядином «роллс-ройсе» поехала в Стритхэм, вспомнив о годовщине свадьбы Селерсов. Она привезла им кучу подарков. Мин не забывала старых друзей, которые были так добры к ней; она также помнила, как нравилось Молли, когда по их улице проезжал «роллс-ройс».
Мин вовсе не испытала приятного волнения, проезжая мимо знакомого домика тети Прю. Она понимала, что должна быть очень довольна, что она больше не простушка Мин, спешившая каким-нибудь сентябрьским утром на поезд на работу в плохонькой одежде, но едет в роскошной машине, в лучших нарядах, с алмазной брошью за пятьсот долларов.
Но она не стала реально счастливее. Благодаря деньгам и знаниям она научилась глубже понимать жизнь, но понимание несло с собой печаль. Все дороги познания для нее вели к Джулиану, а без него для нее сейчас ничего не имело смысла.
Однако она радостно поздравляла Молли и Дэвида в их маленькой гостиной, куда шофер Пил принес большой пакет с подарками. Деликатесы, какой-то необыкновенный барометр для Дэвида. Он давно говорил, что хотел такой, но не мог себе позволить, сумка из крокодиловой кожи последней и самой изящной модели для Молли. Не был забыт и сверточек с красивыми детскими одежками для Маргарет.
Молли в восторге разворачивала все эти богатства, глаза ее горели от восторга.
— Господи! Ты же потратила на нас целое состояние, Мин, ей-Богу!
Дэвид, бывший выходным в этот день, не мог нарадоваться на новый барометр.
— Ну спасибо, ты прямо угадала мои желания. Я не доверяю этим прогнозам. Мне все надо потрогать руками, во всем убедиться самому.
Мин с Маргарет на руках чувствовала удовлетворение: вот здесь дядины деньги были действительно полезны. Она целовала кудряшки девочки:
— А ты заметно подросла, малютка.
Развернув белый пушистый костюмчик для Маргарет, Молли воскликнула:
— Это — сон! Мин, ты слишком щедра.
Та не ответила, только улыбнулась и покачала головой. Когда Дэвид принес вина и сказал, что все должны выпить за них сегодня, Молли заметила:
— Как ты прекрасно выглядишь, Мин! Не представляю на себе такой модели, какую ты носишь.
— Я могу выслать тебе такую через неделю.
— Не говори глупостей, дорогая. Посмотри на мои формы, а ты же балерина.
— Да, еще немного тонковата. Почему бы тебе не поправиться немного? — сказал Дэвид, выходя в коридор искать место для своей новой игрушки.
Молли Селерс с доброй завистью рассматривала гостью, теперь такую прекрасную и богатую Золушку из соседнего дома. А это ее карета — большой блестящий серебристо-синий «роллс-ройс»!
— Мы очень рады за тебя. Надолго ли ты в Лондон, милая?
Мин смотрела перед собой, словно видела что-то вдали.
— Зависит от многих причин, Молли.
— Снова собираешься за границу?
— Может быть. Дядя Альберт плохо переносит зиму в Англии.
Молли вздохнула:
— Хотела бы я, чтобы твоя злющая тетка увидела, что с тобой случилось. Держу пари, она пожалела бы, что была так несправедлива. Поделом старой карге.
Но Мин думала не о тетке. Она сказала:
— Я видела Джулиана… мистера Беррисфорда… недавно.
— Ну? Неужели он вновь появился в твоей жизни?
— Да, — тихо сказала Мин.
— Мы читали в газетах о разводе. Все ведь прошло спокойно?
— Да, — сказала она и подумала: «Он уже заплатил за это и продолжает платить. А от меня ему ничего не надо, даже моей любви».