Только мои грёзы
Шрифт:
— Приезжайте с дядей в Шенли… пока дом еще не продан. Кажется, Ева говорила вам, что я продаю его?
— Кто, по-вашему, купит его? — спросила она обеспокоенно.
— Какой-нибудь американец, наверное. В нашей стране, мне кажется, уже немного людей, кто может себе позволить жить в таком доме и платить налоги. Меня мало интересует будущий хозяин. Слишком ненавистен он мне заранее.
Его слова многое сказали Мин. Хотя она и так знала, как тяжело для него расставание с имением. Вчера дядя сказал, что, если она хочет купить дом Джулиана, пусть покупает, а она хотела этого. Лучше все же, чем если он попадет в чужие руки или станет гостиницей, чего Джулиан не вынесет. Но если он загодя ненавидит будущего хозяина… Ему, конечно, не стоит говорить об этом ее желании.
Дяди еще не было, когда Джулиан пришел на Савиль-Корт. Мистер Спрингер любил в прохладное вечернее время погулять.
Мин одевалась очень долго. Она страшно нервничала в ожидании Джулиана, ей было не по себе. Она трижды переодевалась, не зная, какое платье ей больше подойдет. Наконец выбрала светло-серое шелковое с красными цветами, купленное в Париже у Диора. С ним она надела три жемчужные нитки. Она слегка подкрасилась и причесалась, сделав восточную челку, которую он помнил.
Но когда он увидел ее, она показалась ему какой-то незнакомой, отлично одетой женщиной, от которой исходило спокойное достоинство и обаяние, Мин лишь немного напоминала девушку из пригорода, которую он знал прежде. Он посмотрел на нее, а потом огляделся по сторонам. Она заметила, что его взгляд остановился на книгах.
— Да, — сказала она, — здесь большая часть ваших любимых книг. Когда появились деньги, я сразу купила Йитса.
Он был очень тронут, и она стала для него более очаровательна, чем была, эта новая Мин. Господи, как она расцвела! Всего на год повзрослела, и такая зрелость. И если квартиру выбирала она сама, значит, в Шенли он не напрасно пытался чему-то учить ее. Вдруг он сказал:
— Не могу выразить, как я рад, что мы снова встретились. Вы не представляете себе, Мин, как я волновался о вас с тех пор, как вы убежали.
— Я надеюсь, вы поняли, почему я это сделала?
— Понял и высоко оценил ваш поступок.
Ей казалось невероятным, просто подарком судьбы, что она снова видит его наконец. Джулиан мало изменился, только, как и предупреждала миссис Тренч, похудел и немного постарел. Она встречала многих мужчин за время путешествий, но вновь была поражена его умением себя держать и чувством собственного достоинства. Так хотелось расспросить его обо всем, но слова не находились. Она встретила его, уверенная в себе, но теперь эта уверенность исчезла, и она быстро превращалась в ту безнадежно застенчивую девушку, которая тогда в Шенли смотрела на него как на кумира.
— Поздравляю вас со всем этим, — сказал он, жестом обводя комнату. — Какое чудо, что ваш дядя вас нашел. Я не знал адреса вашей тети, а после вашей ссоры и не думал, что вы очутитесь там же, по соседству.
Она кивнула и подала ему коробку с сигаретами, заметив, что ее рука дрожит.
— Да, мне повезло с этим. Вам понравится мой дядя. Он сейчас появится, и вы с ним выпьете.
Джулиан закурил и улыбнулся знакомой доброй улыбкой.
— Это хорошо, но я прежде всего хотел бы услышать о ваших путешествиях и вообще о вашей новой жизни.
— А я хочу услышать о вас.
Она смотрела на него улыбаясь. Он хорошо помнил ее глаза, удивительные, полные теплоты и благодарности. У нее был дар признательности. Он вдруг почувствовал себя гораздо бодрее, чем за все эти долгие, трудные месяцы. Слишком долго он изолировал себя от того хорошего, что осталось в мире. Слишком долго он сторонился женщин, не считая старых знакомых вроде Джоанны, жены адвоката Бранскила, и миссис Тренч. Он вдруг понял, как ему не хватает обаяния молодости и красоты, общения с привлекательной женщиной, обещавшего что-то чудесное. На какой-то опьяняющий момент он почувствовал, что эта новая Мин кажется ему много более привлекательной, чем та простушка, которую он знал раньше. Почувствовав волнение в крови, он сделал движение, чтобы коснуться ее. Но тут отворилась дверь, вошел маленький полный джентльмен, конечно ее дядя, и это чарующее мгновение исчезло.
И для Мин это был опасный и соблазнительный момент, но она тоже пришла в себя и с обретенной вновь светской уверенностью представила мужчин друг другу. Дядя Альберт быстро организовал выпивку. И вот они уже сидели у открытого окна с бокалами в руках. Джулиан нашел в дяде Мин радушного хозяина и человека, прожившего интересную жизнь, а дядя, как поняла Мин, сразу же почувствовал симпатию к Джулиану. Дядя Альберт был человеком тактичным и не показал Джулиану, что он знает, при каких обстоятельствах они с его племянницей познакомились.
Следующий час был замечательным для Мин, которая могла поговорить с Джулианом так, как не могла год назад. Она видела его удивление и радость, когда за ужином она обсуждала с ним со знанием дела то, о чем он любил поговорить; и он видел результаты ее развития.
Потом дядя Альберт, как всегда тактичный, исчез из комнаты, чего Мин даже не заметила. Она с гордостью показала Джулиану экземпляр редкого издания стихов Розетта, купленный во Флоренции.
— У вас тоже такая была, — напомнила она. — Только та была в красном переплете, а моя в синем.
Она по-детски радовалась, показывая ему свои приобретения, а ему было приятно почувствовать, что при всех хороших манерах и знаниях, которые она приобрела, больше всего она старается быть его ученицей, и с былым очаровательным простодушием, как он с нежностью заметил, и не пытается скрывать, что это он, Джулиан, направил ее развитие.
— Славно, — сказал он, просматривая томик Розетта. — И книги у вас замечательные. Поздравляю вас, Мин.
— О, вы должны посмотреть коллекцию стекла, что я привезла из Венеции. Мы побывали на Большом канале, где его делают, и даже наблюдали за этим. Там я нашла старинные уникальные вещицы.
— Но должно быть, вывоз всего этого из Италии дорого обошелся?
— Да, — сказала она, слегка смутившись, — но дядя, кажется, не придал этому значения.
— Ваш дядя — очень щедрый человек, а вы — счастливое дитя.
— О, я хотела бы, чтобы и вы были счастливы.
— У меня есть сад, — сказал он улыбаясь, — и мне стало очень нравиться что-нибудь выращивать в нем.
— Это что-то новое для вас.
— И мне это, признаться, приятно.