Только (не)любовь
Шрифт:
— Не усложняй, я всё тебе объяснил, ты согласилась. Я думал, мы поняли друг друга, — возможно, я говорил излишне эмоционально, но сейчас было не до сантиментов. — Любовь — это доверие, ты сама говорила.
Утомительный день подходи к концу, мне нужен был якорь, чтобы с надеждой начать следующий. Чтобы не сбиться с пути и думать только об одно женщине.
— Не хочу красть чужой праздник, прости. Я приеду послезавтра и ни в чём тебя не упрекну. Я помню и доверяю. И люблю.
Голос Вики всегда действовал на меня успокаивающе, даже головная боль, сжавшая минуту
Едва успел пожелать Вике спокойной ночи, хотя осознавал, что это звучит цинично, как спустилась Герда.
— Я готова, — произнесла она в пустоту, прикрываясь пакетом с вещам.
Я повернул ключ в замке зажигание, и машина плавно тронулась.
Глава 16. Сказочные герои
—Я не представляю, как это будет, — произнесла я, смотря прямо перед собой. — Сегодняшняя ночь и вообще дальше.
— Надеюсь, что просто, снежная. Не переживай, все договоренности в силе, — устало произнёс он, и мне захотелось дотронуться до его руки, лежавшей на руле.
Не с каким-то романтическим подтекстом, а чтобы дать понять: я в таком же положении. Усталая, опустошенная, с разбитыми планами на ближайшие годы.
Но не решилась, ещё не так поймёт, потом доказывай, что ничего не имела в виду.
— Знаешь, о чём я сейчас подумал? — спросил он, улыбнувшись в лобовое стекло. — Сегодня ты получила ту фамилию, которую должна была носить с рождения. Может, в этом и был план отца? После развода ты оставишь её себе. Таким образом, он и наследство тебе передал, и фамилию.
— Да, смешно получилось. Только я всё равно не могу считать его настоящим отцом, — ответила я, отвернувшись к боковому окну. — Если бы не болезнь, он не стал бы меня разыскивать.
Во рту сделалось горько. Мне давно следовало поговорить об отце, только с психологом, коллегой, не с Ярославом, который с пеной у рта станет защищать его, и наша взаимная неприязнь только усилиться. А я уже начала верить, что мы сможем поладить.
— Наверное, нет. А, может, и не так. Как теперь можно что-либо утверждать? Мне он заменил отца и даже, когда подростком вляпался в наркоту, ничего серьёзного, по глупости, спокойно вытащил и приобщил к делу. И терпел все взбрыкивания молодого дурака, которым я был. Мне до сих пор стыдно за некоторые фразочки, что я ему бросал. А отец терпел и занимался мной, когда даже у матери опустились руки.
Это, наверное, самая длинная тирада, что я услышала от Яра Дмитриева об отце. Он говорил о нём с любовью, как о самом близком, я чувствовала всю боль, что сын испытывал от недавней потери, и никак не могла состыковать это со своим собственным представлением о мужчине, бросившим беременную от него женщину и ни разу не поинтересовавшемся, выжила ли она.
Надо же, как один человек может помниться абсолютно по-разному!
— Так что, прости, но я никому не позволю говорить о нём плохо, — произнёс Ярослав после небольшой паузы и снова замолчал.
— Я вообще не хочу о нём говорить, — добавила я из чистого упрямства.
Это было неправдой, той самой, что всегда мешала двигаться дальше, оставив прошлое в прошлом. Как психолог я понимала, что надо перестать тянуть за собой шлейф и ждать одобрения того, кто до последних дней жизни не вспоминал обо мне. Или вспомнил из-за страха смерти, решив на всякий случай отдать полузабытые долги.
Так и подмывало спросить у Ярослава, говорил ли ему отец обо мне хоть раз?! Но я сдержалась: слышать горькую правду из уст новоявленного мужа, будет неприятно вдвойне. Зачем бередить раны? Лучше исходить из того, что нет.
И я замолчала, переключившись на мысли о том, куда я буду тратить своё богатство.
Отельный номер оказался шикарным люксом, впрочем, иного я не ждала.
— Я лягу тут, на диване, —выпалил Ярослав, не успели мы переступить порог номера.
— Как угодно, — фыркнула я, испытывая лёгкую досаду.
Не то чтобы я хотела снова оказаться в одной постели с этим мужчиной, но его поспешность в обозначении территории сна неприятно царапнула душу.
На туалетном столике в ведёрке со льдом ожидали пара бутылок шампанского в ведёрке со льдом и закуски.
— Давай выпьем и поедим, — предложил Яр, и я с радостью согласилась.
— Смотрю, ты вообще не дурак поесть, — улыбнулась я, радуясь, что мы хотя бы по-дружески посидим.
— А ты из тех, кто всегда на диете? — он критично посмотрел на меня и усмехнулся.
— Нет, я тоже осталось сегодня голодной и с удовольствием перекушу, — ответила я. — Только переоденусь.
Поесть на собственной свадьбе во время застолья надо ещё исхитриться. Во-первых, тебя постоянно отвлекают гости и ведущий, во-вторых, неудобно, так как каждый считает своим долгом критично осмотреть невесту и жениха, чтобы понять, пара ли ей или ему та/тот, что теперь нагло и навсегда имеют право сидеть рядом.
В-третьих, от волнения кусок в горле не лезет, да и шикарное платье испачкать совсем не улыбается.
С пакетом вещей я зашла в ванную и посмотрела на наполненный джакузи, усыпанный лепестками роз, да горящие по краям ванны толстые разноцветные ароматические свечи. Намёк понят, только в моём случае, это лишнее.
Интересно, все приготовления — просьба Ольги Денисовны, гостиничный сервис в номере для новобрачных, или сам Дмитриев руку приложил? От последней версии я тут же отказалась. Не производит Яр впечатление романтика.
Прежде, чем переодеться, я посмотрела в зеркало. Всё-таки все невесты красивые, воздушные, я никогда раньше не видела себя такой…сказочной Гердой. Правда, у Андерсона прямого намёка на свадьбу не было, но ведь именно так должна была закончиться эта история!
Хотя в детстве, когда мама читала сказку, я не раз спрашивала: «Почему Каю всё равно с кем быть?» Она никогда не понимала, о чём я.
Но ведь так и есть: мальчик с ледышкой в сердце и в глазах настолько околдован Снежной королевой, что и не помышляет о бегстве из её плена. А когда магия прошла, то Кай позволил Герде увести себя, так же равнодушно не пожалев ту, которую ещё недавно боготворил.