Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
— Слушай, мне Генрих нужен. Ты его сегодня видел?
— Генрих?.. А, Гусаров. Да вон он! Не видишь? Вон у окна.
Ничего парень. Все, как говорится, при нем. И одет соответствующе… в оригинальном черном глухом… кителе, что ли?.. или сюртуке? Словом, нечто очень модное теперь, «белогвардейское», «монархическое». Утонченное. Ну, Печорин. Саня подошел, спросил негромко:
— Вы Генрих? Григорий Гусаров?
— А в чем дело? — неожиданный
— Как вас называть?
— А что вам угодно, месье?
Саня немедленно предъявил все ту же зажигалку — на этот раз в носовом платке. Для камуфляжа.
— С рук не покупаем. Нам нужны гарантии.
— Гарантия стопроцентная. Это ж ваша зажигалка.
— Не припоминаю.
— А если сверить отпечатки пальцев?
— Сверяйте.
— А вам не интересно, где я ее нашел?
— Ни малейшего интереса, — однако юноша не уходил, так и замер.
— Да ну?
— Послушайте, если вы из департамента, предъявите документ.
— Вы намекаете… — Саня чуть не задохнулся от волнения. — Из департамента полиции?
— Я не… — Генрих явно занервничал. — Но обычно они так начинают.
— Вы уже привлекались?
— Литературу надо читать, сатрап. Ко мне — не по адресу: в чулан попал случайно.
— А вы молодец — прямо к делу.
— Кто ж меня заложил? — спросил юноша укоризненно, забыв про «документ». — О, женщины!
— Подобные эскапады — погоня за двумя зайчиками — обычно, Генрих, кончаются печально. Почему вы сразу предположили во мне человека из органов?
— А кто еще заговорит про отпечатки?
— Логично. А почему вы не признали зажигалку?
— По той же причине. К вам попадешь… Или вы не оттуда?
— Не оттуда. Я — частный сыщик, любитель экстравагантных ощущений. Хотите поучаствовать?
— В чем?
— В раскрытии тайны Жасминовой улицы, — произнес Саня точно пароль — цитату из бульварного романа.
— А там есть тайна?
— Вы разве не чувствуете?
Оба непринужденно перебрасывались репликами, однако подспудная напряженность пряталась в подтексте.
— Вообще атмосфера в том чулане была… — Генрих помолчал, подыскивая слово, — забавная. Какой-то бесноватый с куколкой.
— Так вы ж там не впервой. Анатоля не узнали?
— О, женщины! — повторил Генрих с непередаваемой интонацией.
— Что посеешь…
— Хватит вам… забавляться банальностями. Мне пора на лабораторные.
— Пропустите — тоже не впервой. Где б нам уединиться?
Прошли по обезлюдевшим коридорам в «курилку» —
— Впервые в дом на Жасминовой вы попали 13 октября прошлого года.
— Попал. — Генрих отвел глаза. — Попался.
— Еще не все потеряно, — с сарказмом успокоил Саня «подонка» (так он его про себя назвал, хотя чем-то мальчишка ему и понравился). — Жить будете. Но и отвечать будете.
— За что, милостивый государь?
— За все. В тот день хозяйка дома была на кладбище — вы об этом знали, так? (Юноша кивнул). Во сколько вы там появились?
— Часов в одиннадцать. После первой пары.
— А ушли?
— В пятом.
— До прихода Юли? Или Насти? Что-то у меня в голове все спуталось.
— Ближе к делу, — процедил Генрих.
— Вы видели тогда Нину Печерскую, проживавшую в этом доме?
— Видел, — признался Генрих после некоторого молчания.
— При каких обстоятельствах?
— В окно. Настя сказала: соседка, балерина.
— Красивая женщина?
— Красивая.
— Опишите, какой вы ее видели.
— Я смутно помню.
— Ну а все же?
Начал нехотя, медленно, точно взвешивая каждое слово:
— Тонкая, стройная… лицо… не помню. Волосы русые или темно-русые, челка. В длинном черном плаще. Шла по саду. Дальше я отвлекся. А когда Настя ушла на кухню кофе варить, вновь взглянул в окно: она разговаривала с мужчиной.
— С Анатолем?
— Нет. Он до этого с лопатой с огорода шел, мне его тоже Настя показала. В фуфайке. А этот — в чем-то сером… или голубом. В плаще. Видел только спину.
— Ну хотя бы рост.
— По сравнению с ним она казалась маленькой. Да она и была, видимо, невысокой.
— Была? Почему «была»?
— Что «почему»?
— В прошедшем времени.
— Я и говорю о прошедших временах — о прошлом. А вообще я ничего не помню, мне было не до них.
— Однако женщину в саду вы запомнили.
— Это было красиво.
— А вы знали, что Нина Печерская исчезла в ту же ночь?
— В какую ночь?
— После того, как вы ее видели.
— Ничего не знаю. Так в этом и заключается тайна — в исчезновении балерины?
— Да.
— А кто вас нанял?
— Никто. Я племянник хозяйки. Будем продолжать беседу?
— Почему бы нет? Я тоже любитель экстравагантных ощущений.
— Это я понял. Есть, наверное, особое сладострастие в обмане и предательстве. Возбуждает. Как вы попали в чулан?