Только теннис
Шрифт:
Но прежде небольшой рассказ об одном американце по имени Майкл Бернс. У меня были хорошие отношения с Майклом - одним из директоров турнира "Ю.С. опен". Его расположение ко мне строилось на том, что в семидесятых годах наша федерация непонятно с чего поддержала американскую в борьбе против Кинг. Билли-Джин устроила "войну", так как считала, что федерация забирает слишком большую долю с призов, но мало что делает для игроков, тем более для женщин. Она в пику организовала свои женские турниры, а федерация, естественно, проводила свой тур. Маргарет Корт пошла против Билли-Джин. Вирджиния Уэйд тоже, у нее всегда были свои счеты с Кинг. Гулагонг осталась в одном ряду с ними, как я думаю, не из альтруизма. Пригласили участвовать на новые соревнования и нас с Мариночкой Крошиной, причем на следующих условиях: нам оплачивают билеты, гостиницу, а если мы выиграем больше, чем на нас потратили, то эта сумма делится поровну между федерациями тенниса СССР и США, нам премий не полагалось. Беспроигрышная лотерея для Спорткомитета: проигрываем - ничего не стоим, выигрываем - приносим прибыль. Мы с Мариночкой в тот год выиграли в паре чемпионат США, да и одиночные встречи я провела неплохо. Это был наш первый выезд на "Ю.С. опен", и он так понравился начальству, что на следующий год мы снова отправились в США.
Не прошло и нескольких месяцев, и всем стало ясно, как глупа эта война, если в конце концов вместо двух турниров можно проводить шесть. Те же спонсоры, что сражались не на жизнь, а на смерть, сложили деньги вместе. В итоге родились турниры "Вирджиния слимс серия", и их уже далеко не шесть, а проводятся они по всему миру.
Когда я приезжала на турниры в США, Майкл каждый раз меня радостно встречал. Наверное, тогда они на нас с Мариночкой все же неплохо заработали! О неравнодушном отношении Майкла ко мне теннисисты знали. После трагедии с корейским самолетом сборная СССР играла в США, и он провел наши матчи так, что о них никто не знал, тем самым снял всяческий ажиотаж вокруг советской команды. Если мы попадали в Штатах в плохую гостиницу, я сразу звонила Майклу. В тот же день мы переезжали туда, где номера стоят раза в два дешевле, а отель - в два раза комфортабельнее. Всегда во время турнира сталкиваешься с тысячами мелочей. И в большенстве случаев их разрешал Майкл Бернс.
Например, такая нелепая ситуация. Так как мы играем в США профессиональные турниры, нам никто не заказывает гостиницу, мы должны это сделать сами, а делать не можем, так как для подобной операции в американском банке мы должны иметь счет. А счета у нас, сами понимаете, нет, следовательно, зарезервировать нам отель должен или Майкл, или тот, кто поверит, что я верну деньги.
Однажды был случай, когда юношеская сборная приехала в Штаты, имея на руках телеграмму, где сообщалось, что ей оплачивают все пребывание в стране. На радостях никто не перевел заключающей фразы: "До вашей последней игры в турнире". Проиграли, дальше платите свои денежки. Получилось так, что наши ребята в финал не вошли, а спать и есть как-то нужно, самолет "Аэрофлота" летает раз в неделю. Ко мне приходит Толя Лепешин, тренер юношеской сборной: "Оля, нам не на что жить!" Конечно, я пошла к Майклу Бернсу. "Мы не оставим наших русских друзей", - сказал Майкл и выдал деньги на еду. Спокойно, без бумаг и телеграмм.
Именно Бернс попросил меня сыграть в турнире ветеранов, ему нужно было для рекламы собрать имена. Турнир - как вершина пирамиды. По всей Америке женщины, кому за 35, играют соревнования, где приз - два места в "сетке", рядом с фамилиями Кинг, Буэно, Казалс... Когда меня пригласили, Вирджиния подбивала: "Давай, сделай это для Майкла, он же хороший человек!" Я согласилась, так и быть, благо мои девочки уже закончили турнир. Но я предупредила Уэйд: "Вирджиния, учти, я с 1980 года не играю!" - "Ладно, - отвечает Вирджиния, если ты даже тренироваться отказываешься, приходи, постоишь у сетки, бегать не будешь".
– "И не кричи на меня, если будем проигрывать!" - "Ну что ты, Оля!" Мы выходим на корт, ладно проиграй я Гулагонг или Эверт, я бы еще себя простила, но когда на противоположной стороне я не вижу знакомых лиц, значит, напротив меня типичные любители. Но все же я Морозова, а рядом Уэйд - и мы начинаем корячиться. А те, черти, тренированные. Ужас. В конце концов в страшных конвульсиях мы с ней выигрываем этот матч. Причем вся моя команда хором тянет: "Да, Ольга Васильевна, не добегаете до сетки, не добегаете..." "Девочки, вы же понимаете!" - "Да, мы понимаем, но когда пару играешь, надо добегать...
– укоряют меня моими же словами, да еще и с моей интонацией: Нельзя играть парные комбинации, не проходя хавкорт при подаче..." - "Девочки, но не в моем же возрасте?" После этого матча на следующий день мы с Вирджинией вышли против Стоул и Дюр, экс-чемпионов Уимблдона.
В первой партии, проигрывая 2:5, берем сет. И во второй 2:5, берем сет. Моя команда аплодирует и кричит: "Ольга Васильевна, морально-волевые качества у вас потрясающие!" Вечером у меня отваливается спина, не ходят ноги. Наташа Рева мне делает массаж. Массаж нам тогда не оплачивали, и мы научились его делать друг другу сами. Мои ученицы мне объясняют: "В тренировочном процессе главное регулярность" - в общем, издевались, как могли. Мы уступили в финале Кинг и Казалс. Без сомнения, Кинг себе сказала: "Ну уж этим я не проиграю". Они тогда вовсю играли турниры ветеранов и заявили в шутку: "Тебя не имели права допускать, ты еще молодая!" Удовольствие я получила необыкновенное, во-первых, от всей обстановки, во-вторых, от того, что я еще могу играть.
Как и раньше, первое, что все говорят друг другу, приехав играть турнир "после 35", - это "привет" и "как дела". Но со следующей фразы каждая начинает рассказывать о своих детях. Каждая сует остальным фотографии отпрысков с комментариями такого типа: "Этот уже справа может, а этот уже с лета играет". Черт побери, а я фотографию, где Катя играет слева, забыла. Гулагонг года два назад расстроилась: "О, Оля, если бы я знала, что ты здесь, мы бы с тобой пару сыграли". Ричард, муж Ивон, тоже хорошо ко мне относится, все же русская кровь. Ивон после замужества стала не только лучше выступать, но стала и более общительной. Похоже, другая жизнь послужила для нее допингом. Мы мало общались, когда были молоды, и я не знаю, читала ли она какие-нибудь книги в своей комнате-клетке.
Они устроились с Ричардом в Южной Каролине, в местечке, которое называется Хилтон-Хет, в одном из таких городков Америки, которые существуют только для тенниса и гольфа, там Ивон купила домик. Для поднятия престижа клуб обычно берет играющим тренером, или, как они говорят, "про" спортсмена с большим именем. Берут не для картинки. Ивон должна проводить уроки как для группы людей определенного возраста, так и индивидуальные. Все зависит от контракта. Дом в подобных курортных городках для "про" стоит дешевле, а иногда клуб и сам его оплачивает. Позже в Хилтон-Хете купила дом и Керри Мелвил с мужем, тоже австралийка. Для них этот городок не курорт, а постоянная работа. Причем если ты действующий профессионал, тебе нужно еще и самому ежедневно по несколько часов тренироваться.
За корты везде нужно платить деньги. Но когда ты "про" в каком-то клубе, то тебе позволяют пользоваться ими бесплатно. Почти все игроки высокого класса имеют это звание. Например, Илия Настасе "про" в большом флоридском отеле. Жизнь так стремительно меняется, что трудно будет удивиться, если рано или поздно в число "про" попадут и советские игроки. Мама сестер Малеевых Юлия мне жаловалась, как ей тяжело тренировать третью дочь, ведь в Софии всего четыре крытых теннисных корта. Что же мне говорить, ведь у Малеевых есть бабушка и дедушка в Америке, а старшие сестры Катя и Мануэла заиграли благодаря демократичной болгарской федерации, которая не только не возражала, а помогала выезжать сестрам и маме на тренировки за рубеж.
Кстати, мама Малеева так была влюблена в своего будущего мужа, что вопреки воле семьи вернулась из США к любимому на родину. Она стала неоднократной чемпионкой Болгарии, я играла с ней на первенствах Европы, и эти встречи приятными назвать не могу. Техника у Малеевой-старшей хромала, но она доставала любой мяч. Благодаря своему спортивному характеру Юля, по-моему, через две недели после рождения очередного ребенка оказывалась на корте.
Я спрашивала: "Юля, ты кормишь ребенка?" - "Нет, - отвечала она, - у нас очень хорошая простокваша из козьего молока, ею детей кормить полезно". На этой простокваше две ее дочки в свое время вошли в двадцатку мира. Я, увы, пропустила с Катей такую гарантию спортивного успеха. Дедушка и бабушка Малеевых из-за внучек-теннисисток переехали из Нью-Йорка во Флориду и купили там дом. На Тихоокеанском побережье много кортов, но мало хороших игроков, и единственный, кто знает теннис, - Галаксон, который входил в тридцатку мира. Мама Малеева платила Галаксону семьдесят долларов за полтора часа тренировки. Думаю, что я, которая входила в пятерку, "стоила", как тренер, столько же, то есть около двух тысяч в неделю. Это не постоянная цена. В Калифорнии тренеру платят больше, а в других районах меньше. Но знаменитые игроки редко зарабабытвают деньги таким образом. Они делают учебные фильмы, участвуют в рекламе, комментируют крупные турниры и это при том, что никто из них уже не нуждается.
III. БОЛЬШОЙ ШЛЕМ
Мир тенниса - сказочный, неповторимый мир. Теннис всегда был популярен. Но с каждым годом число его поклонников возрастает. Взрыв интереса к теннису в Советском Союзе произошел, мне кажется, тогда, когда начали передавать по телевидению Уимбл-донский турнир. Наши зрители впервые увидели красоту игры в исполнении лучших мировых мастеров. Но как бы много, обстоятельно и широко ни показывали матчи, телевидение не может передать атмосферы самих турниров. Зрителям интересно и то, что происходит там у них, за кулисами. Что ж, попытаюсь в какой-то степени возместить этот недостаток.