Только ты
Шрифт:
— Ты ненавидишь меня, — сказал я, желая, чтобы она просто признала это. Я хотел это услышать.
Она потянулась, и схватила меня за задницу, притягивая меня к себе так быстро, что у меня чуть не подкосились колени. Ее губы прижались к моим.
— Пошел. Ты.
Тогда я полностью потерял контроль над собой — все, что у меня еще оставалось, а это было не так уж много. Я трахал ее так, словно это была вендетта, словно месть была у меня в крови, словно я ненавидел ее так же сильно, как и любил.
И я действительно любил
Мы кончили с силой ядерного взрыва. На самом деле, единственное слово, которое я мог придумать, когда все вокруг нас разлетелось вдребезги, было «разрушен».
Я был разрушен без нее. Разбит на мелкие осколки.
Но что я мог сделать?
Когда все закончилось, и реальность вступила в свои права, я не знал, что сказать. Я вышел из нее, и она соскользнула со столика, опуская юбку, пока я застегивал молнию на брюках. Она не смотрела на меня.
— Эмми, — начал я.
Она резко посмотрела на меня.
— Не смей извиняться.
— Я и не собиралась. Мне не жаль.
— Мне тоже.
Мы смотрели друг на друга в темноте.
— Я чертовски скучаю по тебе, — сказал я. — Я так сильно по тебе скучаю.
Она подняла подбородок.
— Вот и хорошо. Засранец.
— Боже, Эмми. Я знаю, что не могу сделать тебя счастливой. Что я должен делать?
— Ты ничего не знаешь, — сказала она. Затем она захрипела, и из нее вырвался всхлип.
Я взял ее голову в свои руки, и прижался лбом к ее лбу. Мы остались так на мгновение, мое сердце отчаянно пыталось вырваться из клетки, все ее тело дрожало, пока она не оттолкнула меня.
— Я получила работу на винодельне.
Еще один удар, нанесенный мне.
Мое сердце упало.
— Правда?
— Да. Я принесу твой ключ.
Она повернулась, и открыла ящик в консольном столике.
— Не бери в голову, — сказал я ей, открывая дверь ее квартиры. — Я не забывал ключ.
***
В те выходные я был с Пейсли и тысячу раз хотел постучать в дверь Эмми. Пригласить ее к себе, пригласить на прогулку, сказать ей, как сильно я по ней скучаю, как мне жаль. Мне нравилось, что Пейсли снова со мной, но было гораздо лучше, когда я мог разделить с кем-то этот опыт — восхитительные моменты, например, когда она начала лепетать на меня, и я клянусь, она сказала «Дада», и менее восхитительные моменты, например, когда она обделалась с такой силой, что это пошло по спине.
По спине. (Мне кажется, что есть причины, по которым никто не рассказывает молодым людям о таких вещах до того, как они станут родителями. Население планеты, вероятно, резко сократилось бы).
Но у меня так и не хватило духу обратиться к Эмми, и в воскресенье я снова отвез Пейсли, чувствуя себя одиноким, как никогда. На следующей неделе мой агент по недвижимости показал мне 4 разных дома, и я умирал от желания рассказать Эмми обо всех них. На самом деле, мне хотелось, чтобы она была со мной каждый раз, потому что я чувствовал, что она придумает то, чего не придумал бы я, вопросы, которые нужно задать, и вещи, которые нужно проверить, которые важны для семьи.
Семья. То, что я никогда не думал, что у меня будет. Или даже, что я хочу этого.
Но, проходя по этим домам, я представлял себе это — я, Пейсли и Эмми, всегда Эмми. Сажает цветы с Пейсли, пока я стригу газон. Готовит со мной на кухне. Делит со мной постель.
Через некоторое время я даже начал представлять себе еще одного ребенка. Брата или сестру для Пейсли. Маленький темноволосый мальчик с большим сердцем как у Эмми и моим чувством стиля.
А потом, возможно, будет еще одна девочка, младшая сестра для Пейсли. Еще один ангелочек со светлыми волосами и голубыми глазами матери, который любил бы рассказывать шутки про тук-тук. Я мог видеть ее. Мог видеть все это. И это делало меня счастливым.
Но как мне попасть в это место?
В четверг я увидел один дом, который понравился мне больше всех остальных: двухэтажный голландский колониальный дом с тремя спальнями и двумя ванными, построенный в 1926 году, но с новой кухней, великолепной старинной столовой, камином, кучей окон и перилами, по которым дети скатывались бы вниз, пока их мама кричала бы: «Я же говорила вам больше не скатываться по этим перилам»!
Это было прекрасно и ужасно одновременно. Все было на кончиках моих пальцев, просто недосягаемо.
Я сказал своему агенту, что мне нужно подумать об этом несколько дней.
Сразу после отъезда из этого дома я пошел в продуктовый магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. Я стоял в очереди на кассу, когда услышал свое имя.
— Нейт?
Я повернулся, и увидел Стеллу Девин позади себя.
— Привет, — сказал я, гадая, что Эмми рассказала своим сестрам. — Как дела?
— Хорошо, — улыбка, которую она мне подарила, была либо искренней, либо очень натренированной. — Как ты?
— Хорошо.
— Как Пейсли?
— Отлично. Завтра я забираю ее на выходные.
— Как мило.
Возникла неловкая пауза.
— В последнее время я редко видел Эмми, — сказал я. — Как она?
— Я тоже не часто ее видела, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Но, честно говоря, думаю, что она довольно несчастна.
Я кивнул, на мгновение закрыв глаза.
— Я тоже, — затем я вздохнул. — Стелла, у тебя найдется время на кофе после этого? Я чувствую, что теряю рассудок. Мне нужно тебя кое о чем спросить.