Только ты
Шрифт:
— Итак, у нас не было возможности поговорить с тех пор, как ты написала мне сообщение, — сказала Миа, протягивая мне сложенную льняную салфетку. — Расскажи мне, что с тобой происходит
— Ты имеешь в виду, почему я согласилась на эту работу?
— Конечно, можешь начать с этого.
— Я хочу перемен, — я развернула салфетку и положила ее на колени.
Она кивнула, придвигая к себе 3 бокала с вином.
— Хорошо.
— И мне очень нравится то, что я делаю, но новая площадка будет хорошим творческим вызовом, я
— Конечно.
— А с Нейтом у нас все как-то развалилось, — призналась я, разглаживая салфетку на джинсах.
— Мне интересны подробности, — Миа достала бутылку вина из холодильника под стойкой, когда Лукас вошел через заднюю дверь.
— Да, — я сделала дрожащий вдох, надеясь, что смогу говорить об этом без слез. — Это произошло как-то неожиданно.
— Я сделаю это, детка, — Лукас взял у Мии штопор и открыл бутылку.
Она быстро похлопала его по заднице, а затем подошла к плите, чтобы помешать все, что было в кастрюле.
— Что именно произошло? — спросила она меня.
— Трудно сказать, что именно. У нас было то, что я считала потрясающим, пару недель, а потом бум — это просто взорвалось.
— Взорвалось? — спросила она, поднимаясь на цыпочки, чтобы достать с верхней полки большую неглубокую миску. — Или он все испортил?
Лукас поставил передо мной бокал вина.
— Знаешь, Миа, это может быть что-то вроде личного дела, — сказал он жене.
Она обернулась, и бросила на него неодобрительный взгляд.
— Девушки любят говорить о таких вещах. Уходи, если не хочешь об этом слышать.
Он поднял обе руки.
— Я в порядке, если Эмми в порядке.
— Я в порядке, — вздохнула я. — Я имею в виду, что не против поговорить об этом. Я все еще не отошла от разрыва. Отвечая на твой вопрос, да, он все испортил. Думаю, мы стали слишком близки для его комфорта.
Лукас прислонился спиной к стойке, держа в руке бокал с вином, и кивнул.
— Звучит как типичный поступок парня.
Миа вылила все, что разогрела, в миску и взяла ложку из ящика, закрыв ящик бедром.
— Дорогой, нарежь, пожалуйста, багет на стойке, — попросила она Лукаса.
— Конечно.
— Так ты думаешь, он специально все испортил? — она поставила передо мной миску и ложку. — Вот. Говяжий бургиньон лечит все.
Я вдохнула ароматное, исходящее паром рагу, и у меня потекли слюнки.
— Возможно, ты права. Запах невероятный.
Миа улыбнулась, и подняла свой бокал.
— Приятного аппетита.
Я взяла ложку, и принялась за еду, рассказывая им все в подробностях — насколько осторожной, как мне казалось, я была; как замечательно видеть, как Нейт взрослеет и начинает любить свою маленькую дочь; как на меня подействовали изменения в нем; как изучение истории его семьи и посещение дома его детства открыли так много нового о его эмоциональном облике. Они задумчиво слушали, сочувственно комментировали, наливали еще вина.
— Но в итоге либо он совсем не изменился, и я увидела только то, что хотела увидеть, либо он испугался, и решил закончить отношения, пока они не зашли дальше, — я протерла дно своей миски кусочком хлеба.
— Хм, — Миа поднесла свой бокал с вином к губам. К этому времени она сидела на табурете рядом со мной.
— Думаю, он испугался, — сказал Лукас. — Так же, как и Миа.
Я удивленно посмотрела на своего родственника.
— Что? — вскрикнула Миа, усаживаясь повыше. — Я не испугалась. Это все ты: «Брак бесполезен, и я никогда не хочу детей», — она изобразила его глубокий голос и подчеркнула его французский акцент.
Он рассмеялся.
— Но сразу после нашей встречи, когда мы еще были во Франции в конце твоего отпуска, ты хотела все отменить. Я хотел посмотреть, к чему это может привести.
— Ох, да, — позвоночник Мии слегка расслабился. — Я всегда забываю об этом, — она немного успокоилась. — Но я сделала это только потому, что думала, что в конечном итоге для нас нет никакой надежды — я хотела мужа и семью в 30 лет, а мне уже было 28…
— 27, — перебил Лукас с плутовской ухмылкой на лице.
Миа бросила на него взгляд.
— Ладно, мне было 27, — исправилась она, — но я знала, чего хочу, и это было именно то, чего ты не хотел. Я не понимала, как у нас все получится, и не хотела, чтобы мне было больно. Я была наполовину влюблена в тебя.
— О, ты была полностью влюблена в меня, — он выпил, его глаза искрились озорством над ободком бокала.
— Как вы это сделали? — спросила я, глядя туда-сюда между ними двумя. — Заставили это работать, я имею в виду.
— Я научил ее жить моментом, — сказал Лукас. — Перестать зацикливаться на своих глупых жизненных сроках.
— А я научила его быть открытым к идее пожизненных обязательств, — сказала Миа, бросив на него язвительный взгляд. — Показала ему, как удивительно было бы быть женатым на мне.
— И она была права. Так и есть, — он подошел и поцеловал губы своей жены, оставив на них улыбку. — В итоге — это было доверие, терпение и компромисс, — Лукас достал еще одну бутылку из винного холодильника. — Мне открыть ее?
— Который час? — спросила Миа.
Лукас посмотрел на часы.
— Едва перевалило за 10.
— Да, открывай, — они обменялись взглядами, которые я не совсем поняла.
Мне очень хотелось выпить еще бокал вина, но я не хотела мешать им спать.
— Если вам, ребята, нужно лечь спать, я тоже не против, — сказала я, вытирая рот салфеткой. — Я знаю, что уже поздно, и дети встанут рано.
— Нет! — Миа повернулась ко мне лицом с такой яркой улыбкой, что я чуть не подумала, что она фальшивая. — Нет, я тоже хочу еще один бокал. И мы не устали.
— Вовсе нет, — сказал Лукас, вытаскивая пробку из второй бутылки.