Только ты
Шрифт:
Ночью ей снова приснилось потаенное убежище Гарри на дереве. Тот же сон, что и всегда: она стоит на коленях на грубо сколоченных досках, испуганно глядя через край площадки в поисках выхода. Но земля далеко внизу, да еще скрыта клочьями тумана. В тот момент ей стало ясно, что больше всего она нуждается в ощущении безопасности, в чьей-то поддержке, но страшно ей не только оттого, что она сейчас одна и боится высоты...
Стефания словно со стороны услышала всхлипы и с трудом узнала свой собственный голос. Были и другие голоса, звенящие от гнева, но она не разобрала ни слова, потому что порыв ветра подхватил домик и со всего размаха швырнул его оземь — вместе с ней!.. Она мгновенно проснулась и обнаружила, что все ее лицо залито слезами. Трясясь всем телом, она села на кровати и взглянула на будильник. Был всего лишь час ночи.
Она выпила воды из графина, стоявшего на ночном столике, потом выбралась из постели и подошла к окну. Примостившись с ногами на подоконнике и прижавшись лбом к холодному стеклу, Стефания вгляделась в беспросветную мглу за окном. Самое время для духов и привидений, подумала она, пытаясь вспомнить все, что происходило с ней за эти годы, а потом выпало из сознания.
Еще ребенком она сразу ощутила вражду между Гарри и Армандо, и тогда это подействовало на нее угнетающе. Гарри был ее другом, но Армандо, в своей дорогой одежде похожий на пришельца из другого мира, небрежным шармом возбуждал ее воображение.
— Так ты и есть тот самый демон шахматной игры, — были его первые слова. — Дядя рассказывал мне о тебе. Придется теперь быть начеку и следить за каждым своим ходом.
Проигрываясь в пух и прах, он театрально заламывал руки и умолял ее о пощаде, заставляя густо краснеть. С момента их первой встречи всякий раз, когда Стеффи приходила в Корнуэлл-Хаус, он вел себя так, будто во всем мире существовала только одна она.
Ей очень хотелось, чтобы мальчишки понравились друг другу. Тогда бы ей не пришлось чувствовать себя предательницей, когда Армандо целиком завладевал ее обществом, а он проделывал это с завидной регулярностью. Но, так или иначе, Гарри всякий раз оказывался третьим лишним.
Армандо определенно питал интерес к Гарри, постоянно расспрашивал о нем. И однажды Стефания не выдержала натиска и показала ему домик на дереве. И тут же поняла, что совершила ошибку.
Она стояла там, чувствуя себя неловко, пока Армандо презрительным взглядом окидывал убранство домика, опустошал драгоценную коробку из-под печенья, расшвыривал по дощатому полу аккуратно сложенные в стопку эскизы.
— Полевой бинокль, — мгновенно определил он и схватил прибор. — И отличный! Откуда он стащил его?
— Ему дал его мистер Льюис, — опасливо отозвалась Стефания. — Пойдем обратно, пожалуйста! Гарри рассердится, если обнаружит нас здесь. Это его заветное место.
— Гарри, не имеет никаких прав ни на какое место здесь. — В голосе Армандо прорезалась нотка, испугавшая Стефанию. — Он — никто, всего лишь сын экономики. — Армандо поднес бинокль к глазам. — Что касается этого...
Он размахнулся и с силой швырнул бинокль на росшие рядом деревья. Откуда-то снизу донесся хруст и слабый звон. Она всхлипнула.
— Ты разбил его!
И тут же начала спускаться вниз. Но когда коснулась земли, Гарри уже ждал там — с каменным лицом и глазами, полными гнева и презрения. Она попыталась что-то сказать, но он коротко оборвал ее:
— Иди в дом, Стеффи! И не задерживайся. Она бежала, ничего не видя сквозь пелену слез. Сзади до нее доносились громкие выкрики, а затем — шум драки. Выбежав из леса, она увидела, что отец стоит с Стэнли Льюисом у ворот сада напротив кухни и ищет ее взглядом. Совершенно запыхавшись, она подбежала к нему.
— Гарри и Армандо дерутся, — задыхаясь от слез, сказала она. — Остановите, остановите их, пожалуйста!
— Я все улажу, — мрачно бросил мистер Льюис и поспешил в сторону леса.
— Нам лучше пойти домой, — сказал отец, мягко взяв ее за локоть, но Стеффи сопротивлялась.
— Нет, папа, не надо! Я должна увидеть Гарри. Я хочу убедиться, что с ним ничего не случилось.
В этот момент мальчишки вышли из-за деревьев, конвоируемые Стэнли Льюисом. Армандо был вне себя, его губа была разбита, рубашка разорвана. Лицо Гарри оставалось непроницаемым — губы сжаты, и только под правым глазом издалека можно было разглядеть свежий синяк.
Стефания вывернулась из рук отца и побежала к нему.
— Гарри! — срывающимся голосом крикнула она. — Гарри, прости! Я не думала, что все так получится.
Он даже не взглянул на нее и еле слышно процедил:
— Вали прочь, Стеффи, держись подальше — я тебя предупредил.
Ночью, в постели она поняла, что должна во что бы то ни стало повидаться с ним — все объяснить, рассказать, как она сожалеет, что выдала его секретное убежище. На следующее утро сказала матери, что идет играть со школьной подругой, жившей на другом конце поселка, а вместо этого, сев на велосипед, окольными путями направилась в Корнуэлл-Хаус. Оставив велосипед в глухом уголке заднего двора, Стеффи направилась к лесу в надежде, что Гарри уже там.
К тому моменту, когда она вошла в лес, небо потемнело, полил дождь. Обычно Гарри помогал Стеффи вскарабкаться наверх, но на этот раз никто не отозвался на ее голос, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы забраться по скользким ступенькам.
Наверху ее ждало разочарование: судя по тому, что никаких вещей не осталось, Гарри уже успел побывать здесь. Маленькое сооружение в ветвях дерева выглядело брошенным. Все, что сохранилось, это обрывки карандашного эскиза, разбросанные по полу.
Стефания подняла их и поняла, что это был ее незаконченный портрет — девочка была изображена лежащей на животе и подпирающей голову руками. Она даже не подозревала, что Гарри рисовал ее. Впрочем, горестно подумала она, теперь у него вряд ли возникнет желание продолжить работу.
Она смотрела на обрывки портрета затуманенными от подступающих слез глазами, как вдруг услышала снизу какой-то шум. Ничего не понимая, Стеффи осторожно подошла к краю и глянула вниз: лестница лежала на земле, а какая-то фигура в сером плаще с капюшоном удалялась прочь. Перепугавшись до смерти, она закричала: