Толкование сновидений
Шрифт:
Снежная целина, близко стоящие деревья. Высший пилотаж. Мы шли на пределе разумного, то есть совсем не быстро. Нельзя гнать – один хороший удар о дерево, и финита. Ничего, лишь бы на трассу выскочить. Там уж помчимся. Шальной веткой мне расцарапало щеку. Все лучше, чем шальной пулей. «Крис! Крис! Трассу „чарли“ помнишь? Туда! По самому краю леса – туда! Выскочим в середине разгонного участка, и вниз!» – «Да!» Поняла. «Только не скоростным! Рваными дугами! Без ритма!» – «Да!» Слышит. Без ритма – это я правильно сказал, так по нам и из автомата мудрено будет попасть. Только вот незачем орать на весь лес. Ох, мама, что ж я так нервничаю?! Опять мне страшно, что ли? Ракеты пустить куражу хватило. А теперь что, жалею о проявленной храбрости? Как был всегда трусом… Спокойно, парень. Ты же, когда на горных лыжах стоишь – ни бога, ни черта не должен бояться. Уффф… И какого хрена этим уродам понадобилось в Моннуаре?!
Впрочем, я сразу догадался какого. И оказался, между прочим, как позже выяснилось, совершенно прав. Заложники без лишних проблем. Люди, временно оторванные от мира. Люди, которых никто не хватится. Ведь известно, где они – в Моннуаре. А там сейчас авария, работает только
Не самый дурацкий план. Допустим, я на месте террористов просто наворовал бы заложников – хоть сто человек, – по ночным улицам. Но мерзавцев то ли время поджимало, то ли они хотели оставить пару-тройку свидетелей похищения для вящей убедительности. А еще я не знал, для чего все это затевалось, и чем уже обернулось.
Заложники гадам потребовались для обмена – им, видите ли, приспичило вытащить из тюрьмы какого-то своего Мюллера-Бормана-черт-знает-как-его, пламенного борца с мировым капиталом. Таких бездельников с великими идеями в Европе вагон. Просто в молодые годы они швыряются во всех, кто им не по душе, тортами и помидорами, а когда взрослеют, начинают подначивать других молодых идиотов бросить в кого-нибудь бомбу. При этом уверяя после взрыва, что ничего такого не хотели. На моей памяти из-за угроз так называемых «леворадикалов» трижды переносились этапы «Челлендж», грязной капиталистической забавы для оболваненных масс. Насчет масс и грязи я, положим, уже готов был согласиться, но извините, при чем тут лыжники? Взрывать каждый раз обещали именно нас вместе с гостиницей, и это было совсем не забавно. Как простой честный наемник я вообще недолюбливал всяких чрезмерно идейных, а в результате первой же спешной эвакуации среди ночи с пристрастным досмотром личного багажа – окончательно их возненавидел. Оказалось, не зря. Из-за такого вот придурка его дружки продырявили Роджера, когда тот схватился за любимую игрушку американского бармена – спрятанный под стойкой шотган. Прошили той самой очередью, которую мы с Крис услышали. Почти насмерть – бок разворотили и в клочья порвали руку. А к телефону поставили Тони. Он сначала плевал ублюдкам в маски. Но ему прикладом сломали нос и пообещали, что сейчас позволят Роджу кровью истечь, а потом и за остальных примутся. И они уже готовились к погрузке, когда оказалось, что две потенциальных жертвы где-то загуляли.
Только мы не гуляли. Мы ехали через лес, и я прокладывал дорогу. Впереди показался небольшой просвет. Вот она, трасса «чарли» то есть третья. Злая трасса, очень черная. Как раз для нынешнего черного дня. Мы выскочили на склон там, где я и предполагал. «Вперед, Крис! Уходи вперед!» – «Да!» Помню, она даже улыбнулась мне. Крис, милая, а ведь это твоя идея со свадебным путешествием выручила нас. Если я сейчас не поймаю спиной пулю, если все обойдется… Не знаю, что тебе сделаю. На руках буду носить. Давай, отрывайся подальше, я тебя заслоню. Комплекс всего лишь в полукилометре сзади, хотя и скрыт невысоким бугром. Еще минуту, только минуту нам, и мы уйдем за поворот. А там перегиб, и за ним очень круто вниз. Тут уже не пуля нужна будет – управляемая ракета, чтобы нас достать. Вперед, Кристин, давай, любимая.
Прекрасно она шла. По самому краю трассы, вплотную к лесу, то широкими дугами, то коротким резаным, с финтами и неожиданными уходами – черта с два в мою девочку попадут, если сейчас начнется пальба. И красиво, до чего красиво! Так, уже поворот. Неужели вырвались? Крис впереди четко обработала перегиб и мгновенно скрылась из глаз. Неужели ушли?!
И тут снизу раздались выстрелы.
Я остановил время на самом перегибе, как только у меня появился нормальный обзор вниз, оставив себе минимальную возможность для прыжка. И угадал. Потому что прыгать нужно – это стало понятно сразу. Метрах в десяти передо мной застыл какой-то тип – белый маскхалат, «Калашников» у живота. И он стрелял в Крис. Склон у нее под ногами был весь покрыт фонтанчиками попаданий. Некоторые оказались совсем близко.
Все-то они, мерзавцы, предусмотрели. Ерунды только не учли, случайностей и мелочей. Стрелок, ответственный за трассу «чарли» не успел выйти на удобную позицию, и тут на него выпрыгнула Крис. Он поднимался по тому же краю склона, по которому спускались мы, и это еще больше осложнило ему задачу. И уж конечно он не мог знать, что вслед за Крис идет лыжник, который умеет иногда притормаживать бег времени.
Мне нужно было немного довернуть – ерунда, сделаем, – и очень точно рассчитать высоту прыжка. Горнолыжник неплохое оружие, но, увы, однозарядное, промах равносилен проигрышу. Ведь если стрелок останется жив, то мы с Кристин вряд ли уцелеем. Бандит стоял ко мне спиной в три четверти оборота. Довольно удобно для удара правой лыжей. Коротким ее жестким участком перед самой грузовой площадкой, сантиметров в десять. Конечно предпочтительнее не рубить носком, а резать хвостовой частью, так больше шансов не упасть самому. Но и никакой возможности что-то изменить, если промажу. Да и травма может оказаться не смертельной. Нет уж, лучше врезать гаду всем
Как всегда после деформации времени переход к нормальному темпу сопровождался рывком с отдачей по всему телу. Далеко впереди Крис танцевала среди разрывов. Автомат долбил. Стрелок медленно поворачивался к склону, провожая стволом уходящую мишень. Я летел, и перекрестие моего прицела четко легло врагу на загривок. Прошла уже почти секунда, до соударения оставалось полметра. И тут я понял – Крис падает.
Кажется, я закричал. И страшно врубился автоматчику лыжей в шею. Меня бросило через голову, я почувствовал, как срабатывает правое крепление, сгруппировался и принял левым боком сильнейший удар. Слава Богу, «чарли» второй день не укатывали, а все это время шел легонький снежок. Тонкая белая перинка немного спружинила, и дух из меня не вышибло. Отстегнулась вторая лыжа, палки я еще в воздухе сбросил, и десяток кувырков по горе, с одним неудачным приземлением на спину, обошелся мне сравнительно дешево – затрудненным дыханием и легким головокружением. Даже рюкзак со спины не сорвало, его поясной ремень удержал. Я встал на четвереньки и первое, что увидел – неподвижное тело Кристин. Было очень непросто не умереть тут же, на месте, но я нашел в себе какие-то силы и пополз по склону вниз. Оставалась надежда, что она только ранена. Назад я не оглядывался – даже мысли такой не было. Проехал и забыл. Мир не перевернулся и не застопорил бег, он жил своей жизнью. И я в нем продолжал существовать. А вот ко мне лыжа прибежала, будто собачка верная – подкатила, царапая склон рычажками ски-стоперов, и у самого хозяйского носа замерла… «Поль! Да очнись же, Поль!»
Кристин, уже на лыжах, присела рядом и настойчиво трясла меня за плечо. «Ты… Живая?!» – «Да я просто упала…» – «Просто?…» – «Ну, с перепугу. Сама не понимаю, как. Зацепилась кантом, идиотка… Поль, миленький, надевай лыжи, вот они». Я как во сне поднялся на ноги и принялся обуваться. Правая лыжа, наверное, побывала в сугробе, потому что следов крови на ней не осталось. Как я его… Ух! «Извини, Крис. Перенервничал». – «Ничего, любимый мой, ничего, только поехали!» – «Я долго тут… Валялся?» – «Да нет, какое долго, минуты не прошло. Хорошо, лыжи недалеко разлетелись. Вон палка твоя вторая лежит, смотри!» Мы уже катились, я нагнулся и подхватил со снега палку. Скорость росла. И тут я сделал неожиданную для себя вещь – провернулся на месте и проехал немного задом наперед. Буквально пару секунд. Но мне хватило, чтобы разглядеть – оно там лежало наверху, бездыханное тело в огромной кровавой луже. Кажется все-таки с головой. Только вывернутой так, как ее обычно не носят. Значит я сделал это. Четко, грамотно, попал лыжей с десяти метров в пятисантиметровый зазор. Надо же! Я развернулся обратно. «Крис! Лидируй! Набирай скорость, нам еще долго ехать».
В ельнике я чуть не заблудился. К тому же выяснилось, что мы безумно устали, и езда по глубокой целине нас буквально на глазах выматывает. Сказались недосыпание и пережитый стресс. Я опять схлопотал колючей веткой – на этот раз по уху, – и потерял очки. Потом мне каким-то суком чуть не продырявило ногу. Вырвало набедренный карман с биноклем и аптечкой. Но мы все-таки выбрались к шоссе. Сбросили лыжи, вскарабкались на высокую насыпь, шагнули через отбойник, сели на него, расстегнули ботинки… Передышка. Хотя бы пять минут. Никакие бандиты нас уже не догонят, а вот до ближайшего жилья несколько километров – горы же вокруг, – и эту дистанцию еще как-то пробежать нужно, если машина не подвернется. Вот почему я не хотел бросать рюкзаки с обувью. Мы оба молчали, и простейшие движения нам давались с трудом. Что ж, не каждый день от смерти уходишь. Я оглянулся – нет ли где в небе знакомого вертолета, – но тот, похоже, все еще стоял у комплекса. Совершенно пустое безоблачное небо, только красные столбы от ракет понемногу рассасываются. Может, террористы решили пересмотреть свой план и окопаться в Моннуаре? Ну, им же хуже. Я снял рюкзак и достал из него башмаки. Они были мокрые и пахли глинтвейном. Термос раздавило. Тоже удача. Повезло, что это я ему хребет переломал, а не он мне. То-то спина болит. Представляю, как ее будет корежить завтра. Проклятье, какое пустынное шоссе. А нам так нужен хоть кто-то, и обязательно с сателлитным телефоном, ведь сотовая ячейка здесь выбита. Жаль, ракеты не помогли. Надымили изрядно, но кажется, мой панический сигнал не сработал…
Он сработал, и еще как. Вертолет появился с той стороны, откуда я его совершенно не ждал – снизу. Выскочил стремительно и беззвучно. Вот так зарабатывают инфаркт на месте. Не останься во мне каких-то жалких ошметков инстинкта смосохранения, точно в обморок упал бы… Я уже валился с отбойника спиной назад, и руку тянул к Крис, чтобы и ее за собой увлечь в спасительную канаву. Собственно, это Кристин нас удержала от кувырка. Наверное, она больше меня устала, и ее уже вертолеты не пугали. Или очки помогли – из-за той же усталости она их еще не сняла, и легко разглядела, кто пожаловал. Узкий, хищный, но не зализанный, а весь какой-то опасно угловатый, снежно-белый с голубым брюхом полицейский штурмовик еле слышно – фррр! – проскочил над головами и ушел на Моннуар. Точнехонько на мои ракеты. Серьезный аппарат. Почти настоящая боевая машина. Я проводил его обалделым взглядом, повернулся, и чуть не упал снова. Далеко, сильно забирая на юг, чесала форменная стая. «Крис, посмотри, кто там летит?» Кажется, это было первое, что я сказал вслух с тех пор, как мы выбрались на шоссе. «По-моему, спасатели. И полиция. Взгляни сам, милый». Я взял у нее очки, и в реальном контрастном цвете сразу увидел – так и есть. Два обычных полисмена, два спасателя и вроде бы местная телекомпания. Интересно, они до конца понимают, куда лезут? Бандитам вполне может прийти в голову развлечься для острастки стрельбой влет. Допустим, штурмовой вертолет автомату не по зубам, но из транспортных получатся отменные чайные ситечки. Или я отстал от жизни, и с террористами уже идут переговоры? Впрочем, неважно. Главное – мы сделали это. Ушли живыми, и дали сигнал. Теперь бы для полной уверенности добраться до телефона, а там уж можно и о себе позаботиться. Я вдруг почувствовал, что засыпаю. Кажется, мне наконец-то полегчало. Отлегло от сердца.