Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги учительные.
Шрифт:
В еврейской, греческой и латинской Библиях 107 псалом надписывается именем Давида. Все содержание его подтверждает указание надписания, так как псалом состоит из повторений содержания псалмов 56 и 59, принадлежащих Давиду. Первые шесть стихов псалма взяты из псалма LVI:8–12, а все прочие — из псалма LIX:7–14. См. объяснение означенных псалмов.
1. Песнь. Псалом Давида. 2. Готово сердце мое, Боже, [готово сердце мое]; буду петь и воспевать во славе моей. 3. Воспрянь, псалтирь и гусли! Я встану рано. 4. Буду славить Тебя, Господи, между народами; буду воспевать Тебя среди племен, 5. ибо превыше небес милость Твоя и до облаков истина Твоя. 6. Будь превознесен выше небес, Боже; над всею землею да будет слава Твоя, 7. дабы избавились возлюбленные Твои: спаси десницею Твоею и услышь меня. 8. Бог сказал во святилище Своем: «восторжествую, разделю Сихем и долину Сокхоф размерю; 9. Мой Галаад, Мой Манассия, Ефрем — крепость главы Моей, Иуда — скипетр Мой, 10. Моав — умывальная чаша Моя, на Едома простру сапог Мой, над землею Филистимскою восклицать буду». 11. Кто введет меня в укрепленный город? Кто доведет меня до Едома? 12. Не Ты ли, Боже, Который отринул нас и не выходишь, Боже, с войсками нашими? 13. Подай нам помощь в тесноте, ибо защита человеческая суетна. [14. С Богом мы окажем силу: Он низложит врагов наших. Начальнику хора.]Псалом 108
В еврейский, греческой и латинской Библиях псалом приписывается Давиду и нет ни в содержании псалма, ни построении его и языке оснований, по которым бы могло оспариваться происхождение от указанного в надписании лица.
Давид в псалме указывает на несправедливость преследования со стороны врагов и на их жестокость (3–4); особенно же выделяет из среды их одного, который занимает видное положение надзирателя («епископа» — 8 ст. в греческой Библии и Вульгате) и на которого он молит от Бога суда. Под указанным лицом можно разуметь Доика, идумеянина, надзирателя над стадами Саула, лицо, к нему близкое, прославившееся доносами на Давида и убившего священников в Номве, где скрывался Давид (см 1 Цар XXII), т. е. псалом написан во время гонения от Саула. Весь псалом представляет изображение Давидом тяжести своего положения, как несправедливо и жестоко преследуемого праведника, и молитву к Богу как о возмездии Доику, за его предательство и предумышленную жестокость отношений к невинным страдальцам, так и о своем спасении.
Боже! Услышь мою молитву о помощи, так как отовсюду меня окружают враги коварные, неблагодарные и беспричинно восставшие (1–5). Накажи и суди моего врага по его делам: пусть жизнь его сократится, дети останутся сиротами и нищенствуют (6–10). Пусть не будет сострадающего ему и потомство его погибнет, да взыщутся с него грехи его родителей, пусть он будет лишен милости, так как сам не оказывал ее, пусть проклятие, которое он посылал другим, придет на него. Таково воздаяние от Господа всем врагам моим (11–20). Меня же, Господи, бедного, оставленного, изнемогшего от преследований, спаси чтобы враги знали, что это Ты сделал. Пусть они будут постыжены, а праведник возрадуется и восхвалит Господа за оказанное ему спасение (21–31). 1. Боже хвалы моей! не премолчи,1. «Боже, хвалы моея не премолчи» (слав.) — Господи, предмет моего воспевания! Не откажи мне сейчас в помощи ввиду незаслуженных, многочисленных и злостных преследований.
2. ибо отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные; говорят со мною языком лживым; 3. отвсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины; 4. за любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь; 5. воздают мне за добро злом, за любовь мою — ненавистью. 6. Поставь над ним нечестивого, и диавол да станет одесную его. 7. Когда будет судиться, да выйдет виновным, и молитва его да будет в грех;6–7. Среди врагов особенной ненавистью к Давиду отличался один, о строгом суде над которым он и молит Бога. — «Поставь над ним нечестивого, и диавол да станет одесную» — пусть против него свидетельствуют грешник и диавол. Свидетельству грешника здесь придается особенное значение ввиду того, что он, в силу своей испорченности, может открыть в поступках человека, против которого свидетельствует, дурное там, где праведный, неиспорченный и не искусившийся в дурном, не мог бы за своей чистотой предположить худых побуждений или действий. Диавол же, как источник и родоначальник греха, знает все уклонения человека к дурному, а потому может представить на суд поведение человека за всю его жизнь. Требование Давидом такого свидетельства против Доика в основании своем имеет желание строгого суда над ним и полного. — «Молитва его да будет в грех». Давид уверен в осуждении Доика. Кара, предстоящая ему, может вызвать в нем молитву о помиловании. Пусть эта молитва, как подсказанная чувством страха, а потому неискренняя, лицемерная, как вынужденная, не только не будет принята Богом, но и зачтется ему в большую вину: он только здесь вспомнил о Боге, но не для того, чтобы исправить свое поведение пред Ним, а чтобы избежать заслуженной кары от Него, Такая молитва только усиливает его виновность.
8. да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой;8. «Да будут дни его кратки и достоинство его да возьмет другой». Пусть Господь сократит его жизнь, пошлет преждевременную смерть, а его почетное положение передаст более достойному. Заведование стадами Саула было видным положением, так как в руках такого человека сосредоточивалась вся материальная сторона содержания царя, он был близок к царю и мог влиять на последнего. В кн. Деяний 1 гл. это место приводится при избрании диакона Матфия вместо погибшего Иуды, как уже предуказание в Ветхом Завете этого события. Таким образом, здесь Доик является прообразом Иуды, тоже заведовавшего хозяйственной стороной в общине Иисуса и предавшего Его также, как и Доик предательски выдал Давида Саулу. Вероятно, Доик, как можно заключить из свидетельства кн. Деяний, был лишен своего звания, как и Иуда после предания Христа перестал быть Его апостолом и заменен позже новым лицом.
9. дети его да будут сиротами, и жена его — вдовою; 10. да скитаются дети его и нищенствуют, и просят хлеба из развалин своих; 11. да захватит заимодавец все, что есть у него, и чужие да расхитят труд его; 12. да не будет сострадающего ему, да не будет милующего сирот его; 13. да будет потомство его на погибель, и да изгладится имя их в следующем роде; 14. да будет воспомянуто пред Господом беззаконие отцов его, и грех матери его да не изгладится;9–14. Наказание Доика пусть отразится на членах его семьи и их внешнем благосостоянии: пусть его дети и жена, потерявши весь свой достаток, который перейдет в руки заимодавцев, будут переходить из дома в дом и жить или подаянием, или той случайной платой за работу, которую они будут выполнять для других в качестве слуг их. Пусть никто не окажет защиты не только Доику, но и его детям, которые да не оставят после себя потомства, чтобы память («имя») о нем исчезла в одном поколении. Пусть Господь с него взыщет не только за его грехи, но и за грехи его родителей, Такая ответственность за грехи предков понятна: воспитание у древних отличалось родовым характером, т. е., отцы воспитывали своих детей не только в роде жизни и занятиях своих предков, но и передавали и прививали им свои, чисто личные воззрения, так что сын являлся копией своего отца (Сир XXX:4–6 «умре отец его, и аки не умре!»), а потому пороки отца переходили и к сыну, и были в нем не внешними и мимолетными порывами, а выражением его личности, почему они и отвечали за грехи предков, точнее — за свои, усвоенные от предков.
15. да будут они всегда в очах Господа, и да истребит Он память их на земле, 16. за то, что он не думал оказывать милость, но преследовал человека бедного и нищего и сокрушенного сердцем, чтобы умертвить его; 17. возлюбил проклятие, — оно и придет на него; не восхотел благословения, — оно и удалится от него; 18. да облечется проклятием, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренность его и, как елей, в кости его; 19. да будет оно ему, как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым всегда опоясывается.15–19. Такая жестокая кара Доика и его семьи есть применение к нему заповеди закона — «око за око, зуб за зуб», закона соответственного возмездия. Так как Доик любил проклинать других, то пусть и сам будет под клятвой, он не хотел другим делать добро («благословения»), то да не получит его и сам. Он и не думал кому-либо оказывать милости, наоборот, он гнал слабых и убогих, преследовал безобидных и кротких («сокрушенного сердцем», может быть разумеются здесь и номвийские священники). Пусть же Божественное Правосудие окружит его бедствиями со всех сторон, как обхватывает человека его одежда, и так плотно, как плотно опоясывает его пояс.