Толстая Говядина
Шрифт:
У тебя есть сила только тогда, когда держишь палец в его члене, коварный голос шепчет в глубине моего сознания, и я поджимаю губы, чтобы не отвлекаться, в то время как моя киска радостно пульсирует.
— Здесь не за что брать обязательства! — я рычу, стоя на своем. — Я доставляю тебе неудобства с тех пор, как мы встретились, и хотя я благодарна, что ты спас меня по доброте душевной, я не буду добавлять тебе проблем. Просто верни мне мою одежду, и я больше не буду тебе мешать.
Он мгновение изучает меня, его хвост напряженно подергивается.
—
Я таращусь на него, моя грудь раздувается от возмущения, пока я пытаюсь осознать его явную дерзость.
— Это была моя одежда! — визжу я.
Он пыхтит, дым вырывается из его широких ноздрей, завиваясь вокруг металлического кольца.
— Она воняла.
Я открываю рот, чтобы накричать на него, но, черт возьми, он прав. Я стискиваю зубы и сердито смотрю на него, дрожа от ярости.
— Прекрасно. Тогда я возьму полотенце. До свидания.
Едва я делаю шаг к двери, как он встает передо мной, преграждая мне путь. Он тяжело дышит, вся его грудь работает, и за этим завораживающе наблюдать, даже несмотря на мой гнев.
— Ты никуда не пойдешь, малышка Джуд, — говорит он низким и сердитым голосом. — Я спас тебя не по доброте своего гребаного сердца. Я не хожу повсюду и не подбираю бездомных животных, хочешь верь, хочешь нет. Я спас тебя, потому что я эгоистичен и движим инстинктами, и это было единственное, что я мог сделать. У меня не было выбора. У меня до сих пор его нет. Твой запах живет под моей кожей, и он останется там навсегда, и ты нужна мне сейчас, как воздух. А это значит, что ты не уйдешь. Не сейчас. Никогда.
Глава 7
Глава 7
— Это просто смешно! — кричу я, вскидывая руки, полотенце развязывается и соскальзывает с моего тела.
Лисандер пялится на мою обнаженную грудь, ноздри раздуваются все быстрее и быстрее, и я хватаю полотенце и быстро прикрываюсь, кипя от злости. Это так унизительно, и, Боже, я бы хотела, чтобы счастливый голос, который сейчас торжествует в моей голове, заткнулся, чтобы я могла убедительно разозлиться.
Но я не могу этого отрицать. Часть меня действительно хочет остаться и слишком рада упрямству минотавра. Ха-ха-ха.
— Я не прочь воспользоваться твоим долгом передо мной, чтобы удержать тебя здесь, — говорит он, подходя ближе, пока мне не приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его упрямое лицо. — Прямо сейчас в моем подвале находится человек, которого послали сюда убить тебя, Джуд. У него был пистолет. Ты дважды обязана мне жизнью, и если это то, что нужно, чтобы удержать тебя здесь, прекрасно. Ты у меня в долгу, девочка. И в качестве компенсации я хочу, чтобы ты жила со мной.
Я набираю полную грудь воздуха, чтобы накричать на него, а затем выдыхаю, сдуваясь. Кого я обманываю? Я хочу остаться. И если он формулирует это таким образом, это звучит как то, что я действительно могла бы сделать. Это чистая сделка. Долг и его погашение. Я думаю, что смогу это сделать. Оказаться в ловушке долгов, в которых на самом деле виновата я сама, в некотором роде освежает.
Я хочу хоть раз пострадать из-за своих собственных ошибок. Хотя, пока обойдемся
Но я также верю, что оно того стоит.
Я не могу поверить, что рассматриваю это, но он прав. Я принадлежу ему, и я, может быть, неудачница и нищая, но у меня есть честь. Я верну этот долг, как бы он того ни хотел. Когда мои плечи опускаются и я слегка киваю ему, Лисандер раздраженно подходит ближе и обнимает меня. Я прижимаюсь лицом к его горячей груди, напряженная и настороженная, но не желаю отстраняться.
— Почему у тебя иногда дымится нос? — спрашиваю я приглушенным голосом.
— Моя внутренняя температура становится по-настоящему высокой, когда я зол или возбужден, — объясняет он, его грудь вибрирует от низкого голоса. — Почему у тебя аллергия на обязательства?
Я напрягаюсь, готовясь оттолкнуть его, но он крепко держит меня, поглаживая по волосам.
— Эй, ответ за ответ. Я могу быть изворотливым, если тебе это нужно, малышка. А теперь ответь мне.
Я сжимаю кулаки, раздумывая, не стоит ли мне просто ударить его коленом в пах, но я не знаю. Ему это могло бы понравиться. Я все еще не уверена, что он не просто мазохист, которому нравится, когда его бьют по яйцам.
— Хорошо, — выдавливаю я из себя. — Потому что каждый раз, когда я кому-то доверяла, они меня оставляли в дураках. Мой отец — самый свежий пример, хотя, на самом деле, это моя вина. Он никогда не давал мне причин доверять ему, а я все еще доверяла. А теперь он мертв, и, очевидно, убийцы с оружием преследуют меня из-за него.
В груди Лисандера раздается задумчивое урчание, и, наконец, он отодвигается, нежно взяв меня за подбородок, чтобы заставить поднять глаза.
— Тогда все в порядке. Мне не нужно твое доверие, малышка. Мне просто нужно, чтобы ты выполнила свою часть сделки. В качестве платы за спасение твоей жизни ты останешься со мной.
— Как долго? — бросаю я вызов, не в силах сдержать дрожь в нижней губе.
— Навсегда, — говорит он с коварной усмешкой.
Я недоверчиво качаю головой, внезапно чувствуя себя уязвленной. Я обхватываю себя руками, уставившись на его кадык, вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Ты не будешь хотеть меня вечно, — говорю я наконец.
— Хм. Я почуял тебя, поэтому буду, но дело не в том, во что я верю, не так ли? Прекрасно. Мы составим контракт. Если я когда-нибудь решу, что хочу отпустить тебя, ты получишь большую компенсацию и дом, чтобы жить с комфортом.
Я смотрю на него, застигнутая врасплох. На самом деле это выгодная сделка, и контракт позволил бы мне чувствовать себя в большей безопасности. Я просто не понимаю, почему он предложил мне это.
— Но…
— О, черт возьми! — ревет он, с сухим хрустом топая копытом. — Я спас тебе жизнь, неблагодарная ты… ты маленькая… Джуд! Порадуй меня хоть немного!
— Отлично! — я плююсь, наблюдая, как дым поднимается из его носа при долгом выдохе. Гнев и топанье ногами — это как раз по моей части, и гораздо комфортнее, чем все эти объятия. Я расслабляюсь, даже когда приятное возбуждение поднимается в моей груди.