Том 1. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Мы с ним все обсудили и пришли к выводу, что должны заручиться твоим письменным разрешением.
С каждой минутой взгляд старикашки Бассета становился все холоднее и суровее, а я все явственнее ощущал, будто мы находимся в полицейском суде на Бошер-стрит. Для полного сходства не хватало только насморочного судебного пристава, спертого, хоть топор вешай, воздуха и слоняющихся в поисках работы молодых адвокатов.
— Боюсь, я не совсем тебя понимаю, — сказал папаша Бассет.
— Ну что ты, дядюшка Уоткин, чего ты не понимаешь! Речь идет о приходе Гаролда.
— Разве у мистера Пинкера есть приход? Мне об этом ничего не известно.
— Я говорю о том приходе, который ты собираешься ему дать.
— Да? — сказал папаша Бассет. Мне еще в жизни не приходилось слышать ничего противнее этого «да?» — Я только что видел Родерика, — добавил он, переходя к сути дела.
Услышав о Споде, Стиффи хихикнула, что, по-моему, было непростительной ошибкой. Бывают, конечно, случаи, когда игривое хихиканье уместно, но иногда оно не лезет ни в какие ворота. Я заметил, что папаша Бассет начал надуваться, прямо как та забавная круглая рыбина, что ловится у берегов Флориды, и к тому же еще и клокотать, наподобие вулкана, который готов извергнуться на окрестные поселения к ужасу их обитателей, запоздало сожалеющих о том, что они не обосновались где-нибудь в другом месте.
И даже сейчас Стиффи не осознала, что гроза вот-вот разразится. Она залилась серебристым смехом. Я замечал, что некоторые девицы выказывают крайнюю тупость в восприятии атмосферных явлений. Эти юные представительницы слабого пола, по-моему, не понимают, что в некоторых обстоятельствах серебристый смех более чем неуместен.
— У него, наверное, хороший фонарь.
— Прости, не понял.
— Ну, синяк под глазом у него есть?
— Да.
— Так я и знала! У Гаролда силы на десятерых хватит, потому что он сердцем чист. Так как же насчет письменного обещания, дядя Уоткин? Я прихватила с собой вечное перо. Давай приступим?
Я ожидал, что папаша Бассет взорвется, как бомба, упавшая на склад взрывчатых веществ. Однако вместо этого он продолжал хранить холодную неприступность, свойственную мировым судьям, сдирающим с молодых людей по пятерке за мальчишеские шалости.
— По-моему, ты чего-то недопонимаешь, Стефани, — отчеканил он металлическим голосом, каким некогда обращался к обвиняемому Вустеру. — Я не намерен вверять приход мистеру Пинкеру.
Для Стиффи эти слова были полнейшей неожиданностью. Она пошатнулась вся, от растрепанных ветром волос до самых каблучков, затрепетала и, наверное, упала бы, если бы не уцепилась за локоть Гаролда. Ее можно понять. Она была уверена, что все уладилось, и вдруг, как гром среди ясного неба, эти роковые слова. Бедняжка Стиффи сразу утратила все свое мужество, если можно говорить о мужестве в применении к юной барышне. Думаю, она почувствовала примерно то же, что и Спод, когда Эмералд Стокер шарахнула его по черепушке тяжеленной фаянсовой миской. Глаза у нее выпучились, и она пискнула срывающимся голосом:
— Но дядя Уоткин! Ты же обещал!
Я бы мог ей сказать, что она зря старается — тщетно взывать к лучшим чувствам этого старого стервятника, ибо мировые судьи, даже если они в отставке, напрочь лишены подобных чувств. Слезы, дрожавшие в ее голосе, кажется, разжалобили бы и каменное сердце, но на папашу Бассета они произвели не больше действия, чем привычное щебетание канарейки.
— Всего лишь предварительно, — сказал старый хрыч. — Тогда я еще не знал, что мистер Пинкер так жестоко избил Родерика.
При этих словах Раззява Пинкер, который прислушивался к разговору с полным равнодушием, точно чучело, набитое искусным таксидермистом, вдруг неожиданно подал признаки жизни, издав звук, напоминающий шипение воды в водопроводном кране. Другой бы и внимания не обратил на этот звук, но папаша Бассет, покосившись на Раззяву, коротко бросил:
— Да, мистер Пинкер?
Минуты через две Раззява сначала тихо булькнул, а потом перешел на членораздельную речь:
— Я… э-э, — проговорил он, — … э-э…
— Пожалуйста, продолжайте, мистер Пинкер.
— Это было… В том смысле, что это не было…
— Если бы вы взяли на себя труд изъясняться немного проще, мистер Пинкер, вы оказали бы неоценимую помощь в расследовании данного дела. Должен признаться, вашему стилю немного недостает простоты.
Такими вот плоскими, как подошва, остротами в надежде снискать в печати комментарий «смех в зале» папаша Бассет пробавлялся в свои прежние славные дни на Бошер-стрит, но на этот раз номер у него не прошел. У меня лично его шуточки не вызвали даже усмешки, у Раззявы Пинкера тоже — он только опрокинул изящную фарфоровую фигурку и покраснел еще ярче прежнего. Стиффи героически бросилась ему на выручку.
— Дядя Уоткин, нет необходимости разговаривать так, будто ты в суде.
— Извини, в чем дело?
— По-моему, будет лучше, если ты позволишь все тебе объяснить. Гаролд хотел сказать, что не он жестоко избил Родерика, а Родерик жестоко избил его.
— В самом деле? Я слышал совсем другое.
— Нет же, все было именно так.
— Готов выслушать твою версию этого прискорбного происшествия.
— Хорошо. Так вот. Гаролд разговаривал с Родериком нежно, как голубок, и вдруг Родерик ни с того ни с сего размахнулся и съездил ему по носу. Если не веришь мне, посмотри сам. У бедного Гаролда кровь хлестала, как Версальский фонтан. Что, по-твоему, Гаролд должен был делать? Подставить другой нос?
— По-моему, мистеру Пинкеру не следовало забывать, что он служитель церкви. Он должен был пожаловаться мне, а я бы уж проследил за тем, чтобы Родерик принес ему свои извинения.
Раздался словно пушечный выстрел, стены задрожали. Это фыркнула Стиффи.
— Извинения! — вскричала она. — Да какой от них толк? Гаролд повел себя совершенно правильно. Он дал сдачи и одним ударом уложил Родерика. Любой на его месте поступил бы так же.
— Любой, кто не носит духовный сан.
— Ну что ты, дядя Уоткин, нельзя же все время думать о своем духовном сане. Не до того было. Родерик едва не убил Гасси Финк-Ноттла.
— А мистер Пинкер ему помешал! Боже правый!
Последовало молчание, — папаша Бассет боролся с охватившими его чувствами. Тут Стиффи, как раньше Раззява Пинкер при объяснении со Сподом, решила пустить в ход доброе слово. По ее выражению, Гаролд разговаривал со Сподом нежно, как голубок, и если память мне не изменяет, так оно и было. И сейчас Стиффи сама заворковала, как голубка. Барышни умеют лепетать ласково и трогательно, если считают, что это поможет делу.
— Не похоже на тебя, дядя Уоткин! Неужели ты отступишь от своего обещания?